– Хорошо, в таком случае объясни, – попросила она. – Расскажи мне, что происходит.

– Не могу, – возразил он.

– Точнее, не хочешь, – поправила она. – Ты никогда не испытывал ко мне чувств, не так ли? Тебе просто нужно было где-нибудь спрятаться и зализать раны. Ты никогда не любил меня.

Винс выглядел так, словно она дала ему пощечину. Затем что-то изменилось в выражении его лица, которое вдруг сделалось удивительно похожим на запертый на ночь дом с включенной сигнализацией.

– Да что ты вообще знаешь о любви? – вздохнул он, перекидывая через плечо ремень сумки. – Я был не единственным, кто лгал.

Чарли открыла рот, но не сумела придумать достойного ответа на это обвинение.

– Возможно, я не все тебе о себе рассказала, но это не то же самое, что выдавать себя за кого-то…

– Ты права, – крикнул он, перебивая ее. Было страшно видеть, как после стольких месяцев он наконец перестал сдерживаться. В его глазах промелькнуло что-то такое, что заставило ее задуматься, не боится ли и он тоже. – Я не мог дать тебе то, в чем ты нуждалась. Я многое от тебя скрывал. Хоть ты и не догадывалась, в чем дело, все же не могла не понять, что я что-то утаиваю. Я был бы рад заверить, что все это время сожалел о своей нечестности, но это не так. На самом деле я никогда не стремился быть честным. Я просто хотел, чтобы сказанное мной оказалось правдой.

– Все равно скажи, – крикнула она ему вслед, не желая отступать. – Хотя бы сейчас будь честным. Ты должен мне все объяснить.

– Ничего я тебе не должен, – возразил он. – И объяснять ничего не буду.

– Что ж, ладно, проваливай! Убегай! Так ты привык поступать, правда же? Найдешь себе другую глупую девчонку и будешь пудрить ей мозги.

Внезапно Люсимурр атаковала ноги Чарли и, вцепившись ей в лодыжку, укусила три раза подряд.

– Ах ты, черт! – взвыла она, когда Люсимурр отпрыгнула в сторону и помчалась в другую комнату. – Кошка, ты совсем сдурела?

Винс улыбнулся, вскинув брови, и Чарли рассмеялась, но мгновение спустя разозлилась на себя за неуместную веселость – и заодно на кошку, эту демоническую засранку, но ничего не могла с собой поделать. В этот момент ей пришло в голову, что, возможно, она ошибалась, думая, что не знает Винса, и на самом деле за ложью скрывается какая-то истинная правда.

Он все еще едва заметно ухмылялся, когда отвернулся от нее, перекинув сумку через плечо.

– Это не то, что ты думаешь, – донесся его голос из глубины коридора.

Винс так и не обернулся, поэтому Чарли не стала пытаться угадать выражение его лица. Однако веселости в его тоне больше не было.

– Да что ты? – крикнула она ему вслед. – Тогда почему ты уходишь?

– Потому что дальше будет хуже.

Через несколько минут Чарли услышала стук закрывающейся сетчатой двери. Ей пришлось вдавить ногти в ладонь, чтобы остаться на месте и не броситься за Винсом вдогонку.

Затем ожил двигатель фургона и, наконец, шины заскрипели по крошащемуся асфальтовому покрытию подъездной дорожки.

Чарли пнула комод. Ее босой ноге было куда больнее, чем бездушным доскам. Она пнула еще раз.

По-видимому, с ней что-то настолько глубоко не так, что парень, в чьей порядочности она не сомневалась, оказался убийцей, инсценировавшим собственную смерть, да еще и внуком человека, которого она ненавидела, – но даже он ее бросил!

Похоже, она не девушка, а колодец с отравленной водой.

Чарли пнула комод в третий раз, для верности.

Оставаться в неведении она не могла, поэтому все равно умыкнула бы чек из кабинета Одетты, позвонила бы в книжный магазин, прошептала бы ту фразу на искаженном французском, порылась бы в вещах Винса. В том-то и состояла проблема Чарли Холл, которая не успокоится, пока не перевернет все гнилые тушки до последней и не обнаружит всех личинок.

Нет, она не собиралась думать о минувших сорока восьми часах. Уж лучше ограбит Адама, а затем сдаст его Дорин, как и планировала. По крайней мере, в таком случае ей удастся основательно подпортить жизнь чужому ужасному парню, поскольку своего у нее больше не было.

Чарли смутно помнила, что не должна даже думать о подобных вещах, не говоря уже о том, чтобы претворять их в жизнь, но это было тогда, когда она пыталась быть хорошей.

Неприятности снова нашли ее, и она была готова принять их с распростертыми объятиями. Если у Адама в самом деле окажется «Liber Noctem», если каким-то чудом ему удалось стянуть эту книгу у Винса, тем лучше.

Она всем отомстит. И посвятит этому все свое время. Будет занята по горло, позабыв о своих поруганных чувствах.

Раз уж ей не суждено быть ответственной, осторожной, хорошей или любимой, раз она обречена быть пылающей спичкой, значит, нужно отыскать, что бы такое поджечь!

17

Не беспокоить

Одна замечательная особенность ограблений заключалась в том, что они поглощали все внимание.

Когда собираешься что-то украсть или кого-то обмануть, некогда думать о своей ожившей тени и о том, покормить ли ее кровью или уморить голодом, чтобы она оставила тебя в покое. Некогда снова воскрешать в памяти последние слова Винса или его взгляд, которым он наградил ее, вернувшись из магазина с пакетами в руках.

«Да что ты вообще знаешь о любви?»

Чарли так и не убрала продукты со стола, и они, вероятно, начали портиться.

Ей надлежит позабыть о боли, неприятностях, печали. Отрешиться от всех чувств до тех пор, пока работа не будет закончена.

Увы, приходилось признать, что Рэнд был прав, высказываясь о ней много лет назад. К мошенничеству ее влекло так же, как тигра к воде в жаркий день в поисках желанного отдохновения.

Бальтазар тоже был прав. Аферы – это единственное, в чем ей нет равных.

* * *

Сидя в машине на стоянке у отеля «ЭмДжиЭм», Чарли спешно изменяла свой облик. Начала с век: сначала праймер, затем дымчатые темно-коричневые тени. Жидкой подводкой нарисовала стрелку по линии роста верхних ресниц, черным карандашом – снизу, добавила капельку белого во внутренний уголок глаза. В завершение тушь, много туши. Она прокрасила ресницы три, потом четыре раза, а поверх приклеила еще и накладные.

Глядя на себя в зеркало заднего вида, она нанесла и пальцами распределила тональный крем на два тона светлее своей кожи, кистью подчеркнула скулы и крылья носа, а затем обильно добавила румяна и хайлайтер. Когда она закончила,