– Андронников! Леша! У тебя в ангарах место есть?

– Нет, товарищ подполковник, туда стаскиваем тех, у кого радиаторы потекли.

– Ну, вот видишь…

– Тащ инженер-майор, самолет без крыльевых чехлов, его к транспортировке по железке готовили, когда пришло разрешение на вылет сюда.

– О господи! Какие люди и в нашей глуши! Сам капитан Суворов! Где машина?

– На «коротыше», в самом дальнем углу. МиГ – не перепутаете.

– Найдем твоему «боевому коню» место под солнцем и в тепле. Не волнуйся. Вас же под Демянск перебросили?

– Нас уже возвращают обратно, под Ленинград, но меня в Москву вызвали.

– Успешно поработали?

– Не без этого.

– И сколько всего?

– Еще шестнадцать, в основном ночью. Плюс групповые.

– Так сколько?

– Шестьдесят три, и тридцать восемь в группе.

– Ну ты даешь!

На этом и расстались, но удалось выпросить ГАЗ-64, на котором меня довезли до улицы Фрунзе.

Подал в окошечко свою бумажку, ну и порядки! Принял меня молодой бригадный комиссар с раздвоенным подбородком, который представился совсем не по-военному.

– Николай Красавченко, секретарь МГК ВЛКСМ.

– Так я вроде как член партии большевиков, с ноября месяца.

– Да это большого значения не имеет. Принято решение, – он показал указательным пальцем на потолок, – направить в Англию и США молодежную делегацию из лучших молодых воинов РККА, в составе трех-четырех человек, чтобы интенсифицировать (это слово он произнес быстро и без единой ошибки) наши контакты с союзниками. Как вы знаете, пока поставки оттуда идут по остаточному принципу, в совершенно незначительных объемах. Во многом это из-за того, что западное общество и западная пропаганда представляют нас как проигравшую сторону. Требуется сломать этот стереотип. Ваше участие в этой делегации утверждено на самом верху. Пока прибывают остальные участники, вам предстоит освоить все поставляемые по ленд-лизу самолеты, чтобы иметь представление о том, какие из них чему соответствуют, и научиться их побеждать. Ваш МиГ пойдет с нами. Стране требуются поставки как готовой техники, так и комплектующих для наших машин, в первую очередь дюраль, литьевые машины, линии раскроя, гибки и тому подобное. И новые разработки по двигателям. Вот такую задачу поставил перед нами товарищ Сталин. Плюс американцы подсказали идею: как собрать деньги в фонд Красной Армии. Этим тоже придется заниматься. Вам понятно?

– Не совсем. На своем месте я буду агитировать противника в бой не вступать и уносить ноги. Это у меня получается. А агитатор из меня…

– Нашли же вы слова для рабочих Первого авиационного? Мы – в курсе. Вот и там нужно найти слова, и показать делом, как бить фашистов. Еще раз повторяю: вы входите в состав делегации, этот вопрос решен. Вы – лучший ас Советского Союза и всей Антигитлеровской коалиции. У вас сто один сбитый.

– У меня шестьдесят три сбитых и тридцать восемь в группе.

– У них другая система подсчета, самолеты «делятся» на всех участников его уничтожения. Мы считали и так, и так. Даже 63 машин ни у кого из западных летчиков нет. У вас машина есть?

– Нет, откуда?

– А вы не получали персональную? Вы же дважды Герой? И на днях получите еще одну Звезду, по представлению ГПУ РККА. Из-за вас появилась необходимость издавать новый приказ о награждении летчиков.

– Если имеете к этому отношение, то не надо увеличивать число сбитых для получения первой награды, только для второй и третьей. Сбить первые десять очень сложно, потом это становится гораздо легче. Используйте прогрессивный метод оценки.

– Ценное замечание, постараемся его учесть. Вас отвезут в Чкаловск, вот приказ на вашу подготовку там. Передайте подполковнику Якушину две копии. Пусть из Свердловска и с Дальнего Востока перебросят необходимую технику и инструкторов.

– У меня еще один вопрос, Николай. В 67-м полку служит моя жена, оружейницей, которой в мае предстоит демобилизация. Там же служит мой техник старший техник-лейтенант Мякишев Иван Максимович. Мне они нужны здесь, а Максимыч понадобится и там.

«Беременная супруга!» – прошептал «комсомолец», почесал лоб, снял трубку телефона и кому-то позвонил:

– Александр Сергеевич, я тут провожу беседу с товарищем Суворовым… Да, прибыл, он же самолетом… Да-да, сейчас заполнит. Так у него есть супруга, которая ожидает прибавления в семействе… Нет, еще не скоро, но уже заметно… Да-да, я по этому поводу и звоню. Вызываем!… Есть, доложу чуточку позже. – Он с довольным лицом положил трубку.

– Вашу супругу привлечем к делегации. Американцы особо уделяют внимание семье, да и англичане, тоже. С техником решим вопрос только на сейчас, там в наших представительствах таких людей хватает. Необходимо удержаться в отведенной смете. Вот анкеты. А это заявление в посольства Великобритании и США. Иностранными языками владеете или помочь?

– Справлюсь.

– Печатными буквами, пожалуйста. Не буду вам мешать, я скоро подойду, – сказал Николай и вышел из кабинета.

Вернулся он через 15–20 минут, я уже заполнил все бумаги. А он принес ключи от машины и ее документы.

– Это – ваша, вот пропуск по Москве, а это – ночной. Я смотрю, у вас уже все готово? Отлично! Так, вот еще бумага, чтобы вас поселили по-человечески. Да и переодеть вас надо, но это позже. Там, в пакете, позывные для ВЧ и городского телефона. Двое суток вам на размещение и отдых. Погуляйте по Москве, отдохните, а с понедельника – за работу!

На другой стороне улицы у дома 25, по Фрунзе, там, где позже возникнет здание Министерства обороны, одиноко стоял автомобиль ЗиС-101А, в зимнем камуфляже: покрашенный известкой по вишневому корпусу. Я залез в карман и вытащил оттуда документы на машину, переданные мне секретарем МГК комсомола. Номера совпали. Теперь это моя машина. Под ветровым стеклом справа пропуск на въезд в центральную часть города Москвы. Прав у меня не было: в связи с полным отсутствием автомобилей в личной собственности они тут «забезнадобностью». Предложение секретаря «отдохнуть» было очень сомнительным, и я сразу вспомнил рестораны двухмесячной давности с бойкими «подружками». Сел в машину, двигатель успел остыть, в салоне довольно затхлый запах, видимо, машина долго стояла невостребованной. На грунтовых дорогах у нее некоторые проблемы с проходимостью: почти четырехметровая база при клиренсе 19 сантиметров гарантировала плотную посадку в первой же луже. Так что в армию их не взяли, в отличие от «эмок», несмотря на то, что даже такси в Москве были окрашены в три цвета: синий, голубой и жёлтый, смешивая которые между собой в равных количествах получался великолепный цвет «хаки». «101-е» и сейчас «работали» как такси, а «102-е» – «санитарили». Если бы секретарь знал, какую кучу эмоций и проблем он у меня вызвал своим предложением! Я вновь себя почувствовал лежащим на земле на берегу ручья, из которого только что взахлеб пил воду, который тек к реке Прут, за которой находилась Румыния. Тогда я сделал свой выбор и решил, что следует двигаться в сторону аэродрома, пусть даже только что подвергнувшегося ударам с воздуха. Там я определил свое место уже под этим солнцем. Теперь предстояло сделать выбор еще более трудный: для себя я категорически понял, что личные военные успехи никакого изменения в истории не допускают. Успехи одного полка – тоже. А вот «административные методы» – достаточно успешно работают. Правда, кроме всего прочего, имеют значение техническое и тактическое перевооружение армии. Однако в окошко постучали и попросили предъявить документы. Бегло взглянув в командирскую книжку, старший патруля сказал: