Каждый миг на берегу ей казалось, что вот-вот случится кое-что закономерное – знакомый голос окликнет её и спросит, почему Мария ходит одна. Можно ли составить ей компанию?

Она даже пару раз оглянулась украдкой, но жизнь не роман, поэтому Панкрата Мария не увидела. Простояв на ветру минут пятнадцать и окончательно озябнув, она сдалась и вернулась в дом.

Проверив почту, Мария получила сообщение от родителей, которые, оказывается, собирались возвратиться чуть раньше – уже следующим днём к обеду.

Она тут же разослала сообщение всем сёстрам, заказала кухонному биоту особые семейные блюда, которые обычно готовили по праздникам и с облегчением вздохнула. За день вряд ли что случится, значит, она уже справилась, смогла удержать ферму на плаву. Она молодец!

Нужно срочно… требуется срочно осмотреть территорию фермы и убедиться, что внешне тоже ничего не нарушено. Да, так Мария и сделает, немедленно!

Дом она осматривать не стала – каждый день там бывает. В кафе заглянула только мельком – там тоже особо смотреть не на что, а вот фермы обошла тщательно, проверила все помещения и загоны. Просмотрела рабочие истории биотов. Поговорила с Геннадием Павловичем.

Полный порядок.

Мария вышла к стилизованному забору из жердей и нашла глазами коров, которые сегодня ушли вниз по склону к зарослям ежевики. Вот она и справилась, папа похвалит, да и сама Мария значительно осмелела, всё же страшно было оставаться за главную, однако она смогла. Значит, она может всё!

– Привет.

Вот и случилось. Так, как хотелось, пусть и не в то время не в том месте. Панкрат подошёл тихо-тихо и окликнул.

– Добрый день.

– Слышал, господа Тенявцевы завтра возвращаются?

– Да, к обеду.

– Тогда приглашаю тебя вечером на свидание.

Мария не смогла вздохнуть, так и таращилась на него с немым вопросом.

– Сегодня вечером. Я понял, какая ты, Мария, как ты живёшь, что любишь. Я узнал почти всё, и это всё мне очень нравится. Настало время тебе увидеть меня.

Она откашлялась.

– И какая я?

Панкрат посмотрел вдаль, на картину, которой чуть раньше любовалась Мария.

– Ты домашняя, спокойная, счастливая. Тебе нравится тут, на ферме, ты никогда по своему желанию не уедешь в город. Тебе приносит радость небо, и луга, и река – простые вещи, которые ты хочешь видеть каждый день. А ещё ты боишься отношений.

Вначале Мария слушала и соглашалась, однако в конце вспылила.

– Я боюсь?

– Конечно, это очевидно.

– С какой стати?

Панкрат промолчал. Потом вынул из кармана рекламную пластинку, протянул Марии. Она машинально взяла.

– В восемь у крыльца.

Пластинка переливалась и сияла разноцветными буквами и картинками. Байк-шоу, красный салют на чёрном небе и люди в кожаной одежде. Туда? Неужели действительно он рассчитывает, что Мария добровольно отправиться в подобное место? Да ещё и на свидание? Вообще-то она невеста Лирана, ну, практически они друг другу никто, ведь помолвки не было, однако фактически договор имеет место быть.

Какие в таком случае могут быть свидания?

Но Панкрат уже ушёл, так что отказываться было поздно.

Мария огляделась, однако вокруг никого не было. Кажется, никто не заметил этой яркой карточки в её руках.

Дома она первым делом открыла свой гардероб. Прекрасные платья, созданные для девушки из приличной семьи – каждое воплощение изящества и хорошего вкуса. И ни одной кожаной юбки.

Наряд найти несложно, всегда можно просто скачать стандартный из сети, но его придётся печатать. Нужно прикинуть… к примеру, вот изображение девушки в тесных кожаных штанах и короткой куртке. Тип фигуры похож на тип Марии, следовательно, выглядеть она будет так же. По-своему сногсшибательно. Прикинем…

– Липучка, на сколько полон картридж в домашнем принтере?

– Проверяю. На сорок три процента.

Мария ткнула пальцем в картинку с девушкой.

– Сколько потратится на такую одежду моего размера, материал кожа и металл?

– Подсчитываю. Затрачено будет девять процентов картриджа.

Девять не так уж и много. Осталось только упросить Яу подчистить память принтера, родители вполне могут заглянуть в историю печати. И что они увидят? Мария, их гордость и краса, втайне распечатывает ужасный костюм, годный разве что для маскарада. Если соседи узнают, господа Тенявцевы будут опозорены. Ну, если честно, не совсем опозорены, конечно, но душок останется.

– Отправить на печать, – сказала Мария и пошла к сестре просить помощи.

Конечно, Яу не отказала. Даже посмеялась немного, но обещала сразу же после печати всё подчистить, чтобы ни одна душа не узнала.

Секрет за секрет.

В восемь Мария стояла на крыльце в новом костюме с заклёпками, с «копной сена» на голове и густо подведёнными глазами. Кожа пахла совсем как настоящая, и скрипела так же.

Панкрат был пунктуален. В тот же миг подъехал к крыльцу, отпустил руль, согнутый, словно бараньи рога, и внимательно осмотрел Марию. На нём была такая же куртка с косой молнией, только размером больше, и ещё огромные ботинки. Но из них двоих внимательнее рассматривала другого никак не Мария.

– Теперь я стала более привлекательной? – спросила она, указывая рукой на своё новое облачение. Этот вопрос жутко волновал.

Он покачал головой:

– Ты стала другой, сложно отрицать, но привлекаешь меня так же сильно, как и прежде. Не больше и не меньше. Садись.

Вот где-то в этот момент вечер перестал быть реальным. Мария словно уснула и попала в сказку, только не детскую, с единорогами и радугами, а для взрослых девушек – с мотоциклом, ночью и плохим парнем в кожаной куртке.

Вечер проходил, словно стремительный полёт на флайке. Это был большой взрывной концерт под открытым небом, где много огней, грохочущая музыка, безумные на вид люди, смех, пенное пиво и груды солёных закусок, а поверх всего – ласковая тёплая ночь.

Панкрат всё время держал Марию за руку, даже когда покупал угощение – вначале брал стаканчик для неё, после для себя. Даже общаясь со своими знакомыми – вначале говорил от её имени, потом от своего.

Треснул весь этот цветной стеклянный мир всего однажды, когда к ним подошли две девушки. Они вели себя с Панкратом по-свойски, как старые знакомые, и, кажется, напропалую кокетничали, а он как ни в чём не бывало болтал с ними и смеялся. Марию перестали втягивать в разговор сразу же, как только она не ответила на какой-то простой вопрос, и примиряло с таким поведением только то, что даже теперь Панкрат держал её за руку.

От здешней музыки, которую любой нормальный человек назвал бы адской какофонией, почему-то теплело в груди.