истеричка не бьет тревогу, а совсем наоборот — она спокойна, будто так и должно быть, так, словно я на своем месте в нужный момент и время. Но разум остается не приклонен, он отчетливо понимает, что происходящее и случившееся это совсем не то, что случается в обычной заурядной жизни. Мое благоразумие заставляет меня думать, а не чувствовать, возможно, поэтому я еще способна сохранить самообладание. Поддаться чувствам — это поддаться искушению, неважно, какой характер оно будет носить, сексуальный призыв или склонность к перееданию сладкого, в итоге мы приходим к разочарованию и горести, а после — сходим с ума от невообразимой боли в сердце.

Мы не знали, с чего начать наше путешествие, идти пешком вновь был не вариант, а ловить попутку было равносильно самоубийству, так как никогда не знаешь, на кого нарвешься, остановив автомобиль.

— Значит, нам нужна своя тачка, это очевидно, — Питер высказал версию, о которой, держу пари, уже многие из нас задумывались.

— Придется красть, других вариантов нет, — добавил Кристофер.

— Никто не будет ничего красть! Хватит! Мы и так уже забирались в чужой дом, думаю, на этом мы закончим нарушать законы, — взбесилась я.

— Перестань, Ким, сейчас не время строить из себя законопослушную гражданку, ты сама говорила, что мы в одной связке, поэтому придется подчиниться, — Крис не собирался мне уступать и попытался быстренько прикрыть мне рот.

Но почему-то в этот момент кроме того, что он назвал меня по имени, больше ничего не волнует. Просто Ким, не красноволосая, не оскорбление, а он произнес мое имя… Что с моей головой, почему, не задумавшись о контексте, меня так затрагивает собственное имя из уст Криса?

Если Кристофер рядом со мной говорит, и неважно что, я моментально вспоминаю наши два поцелуя, как он впечатал мои лопатки в матрас и закрыл мой рот, как прижал к стене и, словно дикарь, впился своими губами. О чем я думаю? Как можно за пару секунд растерять все свои первые впечатления о человеке после странных минут, проведенных наедине. Или я подцепила ту странную болезнь, когда все видят в младшем Брауне только хорошее? Нет, это бред! Просто я слишком устала, мне нужен отдых. А все, что связано с голубоглазом, лучше забыть как страшный сон, пока моя болезнь не начала прогрессировать.

— Ты вообще меня слышишь или ты зависла и тебе нужна переустановка?

— Да, прекрасно слышу — растерянно ответила я. — Но, это все равно неправильно. Никто не должен страдать только потому, что мы в чем-то нуждаемся. Нельзя так просто взять и украсть чужое, может, для этого человека не так важна сама машина, как воспоминания или затерявшаяся безделушка в бардачке.

— Значит, по-твоему, сберечь чувства абсолютно незнакомого человека гораздо важнее, чем выжить тебе самой? — поражается Пит моей наивности.

— Я этого не говорила. А если вы в очередной раз хотите надо мной насмехаться, то пожалуйста, можете глумиться, сколько хотите! Но надеюсь, где-то глубоко внутри, вы осознаете степень преступления, всю его тяжесть. И как ты уже сказал, Крис, мы все в одной связке и если хоть один потащит на дно, утонут все и уже не будет никакого будущего. Кто-то угодит в тюрьму и, возможно, утащит за собой того, кем дорожит, — я взглянула на Пита, чтобы он отчетливо понял мой намек о нем и Мел. — А кого-то, возможно, отмажут, и всю жизнь он проведет в сожалениях, — этот посыл был направлен младшему Брауну. Но страшнее всего, что ваше прошлое, от которого вы так яростно бежите, настигнет вас, и неважно, полиция это, бандиты или даже собственные родители… Мы должны найти другой способ добраться до моей квартиры.

Наш разговор зашел в тупик, ни один не хотел уступать, но уступить придется, иначе мы так и не сдвинемся с мертвой точки, застрянем, зациклившись только на себе.

Каждый из нас немножечко эгоист, кто-то, возможно, даже больше, но я в действительности не хочу, чтобы с этими людьми что-то произошло, даже с самой надоедливой Мел. Мне бы не хотелось видеть, как Питера в наручниках сажают в полицейскую машину, как Мелисса убегает от безжалостных отморозков, как спускается курок пистолета, отправляя крохотную убийцу в грудь Криса. Или, возможно, я так оправдываюсь сама перед собой, чтобы не думать, что я отчасти такое же чудовище?

— Кимми, я хочу тебе верить и доверять правильности твоих решений, — произнес Аарон, он положил ладонь мне на плечо и неодобрительно похлопал, словно хочет отговорить меня от чего-то. — Но ты уверена, что думать сейчас о незнакомых людях правильно?

— Аарон, ты ли это говоришь?

— Я не говорю, что мы должны схватить пушки, размахивать ими направо и налево, изображая Бонни и Клайда. По-другому нам не добраться, никто из нас уже не сможет пройти такое сумасшедшее количество миль.

Я взглянула на Мелиссу, которая, потеряв остатки сил, сидела на голой земле, она уже даже не потирала ладони, чтоб согреться, все мои чувства подсказывали, она опустошена, и не только физически, но и духовно. Крис и Питер еще храбрятся, но ведь если подумать, именно голубоглазу было всех тяжелей, он шел весь этот путь с ножевым ранением, наскоро заштопанным в лесной лачуге. Это чудо, что в рану не забралась никакая зараза, и воспаления не последовало.

Поразмыслив еще пару секунд, я незамедлительно подошла к Питеру, помешав его попытке заговорить с Мел.

— Хорошо, давайте сделаем это, — темные глаза наполнились недоумением, Питер не сразу понял моего агрессивного согласия.

— Если не секрет, почему передумала? Как же ты могла быстро превратиться из ангела в дьяволенка? Неужели за несколько минут все изменилось, и заплаканные подушки незнакомцев тебя больше не интересуют?

— Думаю, это не так важно! Раз уж ты наш негласный лидер, то веди, но с условием.

— Это еще с каким? — усмехнулся Пит.

— Никто не должен пострадать!

Прошло несколько часов, и только сейчас Питер сообщил, что нашел машину, которая идеально подходит. Похищение синего пикапа было назначено на полночь. Поэтому мы покорно ждали, считая каждую секунду, лично я вслух отсчитала тринадцать минут, а потом язык окончательно стал заплетаться. Мел оставалась неприступна, она всем своим видом показывала, как зла на собственного брата и как жаждет утешения младшего Брауна, но тот в свою очередь демонстрировал хладнокровное безразличие, которое частично смешивалось с псевдонепониманием всей происходящей ситуации. Аарон пытался подбодрить меня глупыми байками, но в тот момент, когда мой друг заговаривал, я словно не слышала ни звука, пропуская все мимо ушей. Вся моя концентрация терялась, когда холодные, как сталь,