— Я сам про это только что думал, — порадовал я конвоира и наставника.

Потом у меня неожиданно ушел под воду поплавок, и дядя Боря сам удочку схватил и окуня приличного вытащил.

— Граммов на двести пятьдесят. А ты бы упустил. Впрочем, шучу. Ты скажи, учитель, сколько народу в мире?

— Пять миллиардов.

— В самую тютельку. Из них полмиллиарда живут, а остальные борются за существование. А между ними ничего. Белое поле. Или нищета, или общество потребления.

— Вы не правы. Мы посредине.

— Да нет. Ты же умный. Ты же от смерти однажды ушел, во Франции побывал.

— Да говно ваша Франция. Гнилая страна.

— А мы не гнилые?

— Мы конченые. Мы только воевать можем или восстанавливать разрушенное. Нормальная жизнь не для русского человека.

— Да это же и есть нормально — воевать, города строить, дороги. Магистрали. Полмира держать в страхе.

— Вы мне политинформацию читаете?

— Для тебя сегодня день очень важный. Только ты этого еще не понял.

— Вы лучше утопите меня сразу. Я от всего этого устал. Чего не ловите рыбу-то? Шашлыки опять же поспевают. Я жрать хочу. Поехали назад.

Только генерал меня уже не слушал. Впрочем, это я называл его генералом, а кто он, черт его разберет. Но постановка головы генеральская. Он рассказал мне, что главная байка глобалистов о том, что экономический рост ведет к повышению общего уровня жизни населения, — глумление над разумом. О том, что происходит общее снижение реальных заработков и социальных расходов на нищее население. О том, что глобалистам нужно захватить и капитализировать пространство бывших соцстран, для чего разжечь на этих территориях этнические конфликты. Границы ликвидированы исключительно для свободного передвижения товаров и персонала сферы обслуживания. Преступные синдикаты, офшоры, доступ в мировой финансовый клуб. Борис Борисыч легко манипулировал категориями и терминами. Мне казалось, что я читаю хорошую популярную книжку по экономике. Государство в условиях неолиберализма стремится к сокращению, до необходимого уровня. Будущие войны пройдут в Северной Корее, Иране, Мексике, России и Японии. Нужно разрушить мир до основания. А зачем? Затем, чтобы построить мегамаркет. Ни больше ни меньше. Просто торговать, эффективно и самодостаточно. Все было лишь для того, чтобы несколько десятков семей могли торговать, хорошо кушать и путешествовать. А все остальное — персонал. Материки, реки, озера, страны, народы, языки, переход Суворова через Альпы и Махатмы. Кинуть всех. Вот это сильно. Вот это план. Пусть остальные жрут шампуни и гормональные котлетки из сои.

И что? План не срабатывает, отвечает генерал, происходят сбои. То Европа не подставляет попу, то в Мексике черт-те что, то в Океании. Только вот в России все по плану. Все, как задумано. Тебе не обидно?

— Мне горестно.

— У тебя дети есть?

— Нет.

— Ты малолетку свою вздрючь и внуков потом воспитай. Ты, сука, в нищете живи, но чтобы размножился в пропорции один к пяти. Ты все понял?

— Ты что на меня орешь?

— А то, что ты ни хрена не понимаешь. Кончилось время чтения книжечек. Ты человек более чем незаурядный. Ты молодец. И ты… мобилизован.

— Кем?

— Родиной.

— Опять? А Родина — это ты?

— В данном случае я ее представитель. А теперь слушай. Ты жить хочешь?

— Что еще? — похолодел я.

И тут в небе, со стороны города, показался вертолетик. Вначале шум, потом точка, приближающаяся медленно и неотвратимо. Мобильник заурчал у него в кармане. Он достал, послушал, отвечать не стал, а потом вообще выкинул его в реку. При этом очень неопрятные слова сказал.

— Что с девкой? — спросил я.

— Девка жива и здорова. В надежном месте. Теперь быстро выкини все из головы и запоминай номер телефона в Петербурге.

Минуты три я прикладывал номера к годам рождения, к номерам квартир, которые сидели во мне мертво. Генерал учил меня мгновенному запоминанию чисел. Он был хорошим инструктором. Потом он передал мне герметичный пакет с документами и деньгами. Паспорт Ани, по его словам, был тоже там.

Вертолет завис неподалеку. За нами наблюдали, и потому пакет этот я получил как бы между прочим, свернутым в трубочку и вложенным в емкость с червями. Повернувшись спиной к винтокрылому соглядатаю, я переложил его во внутренний карман. В рубашку.

— Та самая квитанция на смерть президента тоже там.

— Так я и думал. Эквилибрист проклятый.

— Не говори так. Это как игла для Кощея Бессмертного. Конец режима в этом пакете. Они все нелигитимны.

— И кто будет после них?

— Те, кто к этому готовился двадцать лет. Мы это все давно просчитали с некоторой вероятностью. А сейчас слушай. Будем имитировать твое утопление. Я затем тебя сюда и привез. Потом они возьмутся за меня, но не раньше чем убедятся, что в контейнере ничего нет, а это уже скоро.

— А что же на меня такая ставка?

— Ты заговоренный какой-то. Тот, что наверху, любит тебя. Потом опять же старик Нострадамус. Там про тебя хорошо написано.

— Что делать?

— Видишь, там пень протопленный? Я тебя как бы замочу и столкну в воду. А ты ныряй и под водой к пню.

Под ним голову высунешь. Проверял вчера. Там есть ниша. И сиди примерно полчаса. Потом выгляни аккуратно — и на берег. Поройся в кустах недалеко от той вот ивы. Там сухая одежда и многое другое, вот из этого рюкзака. Карта. Уходи ночью лесом. Маршрут тебе проложен. А дальше — как ты умеешь. Хотя готовилось это все не для тебя. Но тебя искать не скоро начнут. А может, и не начнут вовсе.

— А вы?

— Попробую что-нибудь придумать. Они ведь меня пытать будут. Если поймают. А тебя просто убьют. Давай ближе к борту. Я тебя сейчас придушу будто. Потом голову в воде подержу и столкну. Ну, до свидания.

Больше мне генерал говорить не дал и даже не спросил, умею ли я плавать. Он имитировал удар ребром ладони по затылку, потом за волосы меня опрокинул навзничь и опять ребром по горлу спереди. Наверное, с высоты птичьего полета естественно.

Я открыл глаза под водой. Она была чистой, но по животу и темени прошла судорога, хлад и небыль приняли меня и объяли. Пока воздушный пузырь под курткой существовал, пока пузырьки уходили наверх, мне было легко, но потом, уже у корневища этого, стало страшно, ботинки тянули вниз, нервным и излишним усилием я ухватился за корни и, перебирая руками, нашел вход в нишу. Отдышался.

Я выбрался на берег минут через сорок. В воде было, кажется, теплее. Посмотрим, что мне припас наставник… Добираться до этого сидора я решил скрытно, используя естественные укрытия — ствол, высокие кусты, траву.

Никакого летательного аппарата в прямой видимости не обнаруживалось. Должно быть, на мне поставили отчетливый крест.