Мне пришлось изрядно поволноваться в начале года, когда отец отправил брата с инспекцией далеко на север. Арнольд отсутствовал больше трёх месяцев и отчёты о Яблоньке писал его доверенный человек, из прислуги. Я нервничал, потому, что не слишком доверял постороннему. Но был и большой плюс в смене моего корреспондента: его доклады о жизни моей девочки были гораздо интереснее и подробнее, хоть и наблюдал он за ней издалека.

Особенно порадовало мою душу описание дня рождения Александры: какой довольной она выглядела в окне, когда перечисляла посыльному подарки, как она с маленьким Артуром бегала за воздушным драконом в саду. Я до дыр зачитал письмо, в котором доверенный человек Арнольда расписал, как долго в тот день звучал её весёлый смех в саду. И был так счастлив, что день рождения моей девочки прошёл весело, и я приложил к этому свою лапу. Вспоминал, как, после того, как купил ей колечко в подарок, случайно увидел эту забавную воздушную игрушку и решил взять её, вместо дарственной карточки. Был уверен: так моя догадливая девочка сразу поймёт, от кого получила сюрприз.

Все остальные сообщения помощника Арнольда также были хорошими. Он, в основном, докладывал о том, что сам видел. Описывал, как Александра ежедневно гуляет с ребёнком. Отмечал что, при этом, девочка выглядит беззаботной, весёлой и очень довольной своей жизнью, часто смеётся. Ближе к зиме заметил, что девочка немного поправилась и стала выглядеть старше, женственнее.

Я поначалу жутко ревновал, когда читал, пока случайно не узнал, что мой корреспондент совсем старик. Со мной в посольстве, оказывается, служит его взрослый внук.

Как же я тосковал по Яблоньке! И ласки старательной Сары не могли утешить меня, давая лишь короткое облегчение. Однако, я был рад и спокоен, что у моей девочки всё хорошо. Она подрастает, в безопасности, подальше от моей сумасшедшей похоти.

Первое же письмо Арнольда после его долгого отсутствия насторожило. Брат сухо докладывал, что моя Яблонька устроила странное представление на Новый год: танцевала балет прямо в саду, на снегу. Самое неприятное и непонятное: когда он, отец, мама и Лола подошли, они увидели, что в весьма нескромном наряде Александра танцевала для наследного принца Вольдемара. Сама девушка лепетала, что делала это для маленького принца Артура, а не для его отца.

Между строк Арнольда ясно читалось негодование и возмущение поведением моей девочки. Да и я… пока читал это послание… дымом весь кабинет заволокло, а на письменном столе сгорело всё, что горит и столешницу опалило.

Брат писал, что расспрашивал слуг. Но в тот день большинство из них были отпущены по случаю праздника, поэтому подробности того, каким образом было организовано это безобразие, и кто приглашал Вольдемара в сад, так и остались не выяснены.

Арнольд также сообщил о том, что мама и Лола до глубины сердца возмущались хитрости и предприимчивости этой ушлой воспитанницы института для благородных девиц. Мол, она знала, что наследный принц обожает балет и показала танец в пачке прямо на снегу, при этом, в помощь себе пригласила самых маленьких балерин, чтобы Вольдемар, как на женщину, только на неё смотрел.

Ох, я едва не сорвался… Остановило только то, что дела тогда мне никак не позволяли улететь, что девочке всего пятнадцать, и, что Арнольд, в конце письма, пообещал лично навещать её каждый день, проконтролировать развитие ситуации и немедля доложить, если что.

Следующие послания меня успокоили. Новых встреч с наследным принцем Александра не устраивала, и сам Вольдемар их тоже не искал. Яблонька, в основном, проводила всё время со своим подопечным, иногда встречалась с бывшими одноклассницами или ходила в институт проведать там знакомых.

Я понемногу пришёл в нормальное, уравновешенное состояние и перестал ощущать жгучую потребность немедленно лететь домой.

Из очередного послания я узнал, что женщин, Артура, прислугу, как обычно, перевезли на лето за город, а с ними и мою Александру, само собой. Я стал совсем спокоен, абсолютно не планировал посещать родные края в этом году. Александре отправил подарок на день рождения с торговым обозом, с чётким указанием вручить рано утром в первый день осени — чудесную шубку из нежного кудрявого меха серой горной козы и серые кожаные зимние сапожки с высокой шнуровкой. Андарские драконицы очень ценят такие вещи. Надеюсь, и моей девочке они понравятся.

— Это для Лолы? — спросила меня Сара, когда увидела, как я старательно упаковываю дорогие подарки.

— Нет, — ответил коротко, так как считал, что время для объяснений с ней ещё не пришло.

— Для мамы? — не отставала она.

— И не для мамы, — ответил и посмотрел на неё в ожидании дальнейших расспросов.

Так желает узнать о Яблоньке сейчас? Отвечу, если снова спросит.

Но Сара отступила.

— А-а-а. — понимающе протянула она и перевела разговор на другую тему. — На обед прилетишь сегодня?

— Прилечу.

Что ж… Сложный разговор откладывается. Мне не хотелось огорчать милую послушную Сару. Но она — это она. А Яблонька — это Яблонька. И я ничего не могу с этим поделать. Поэтому, когда в этом доме появиться Александра, Саре придётся либо ужиться с ней, либо уйти.

Последние письма из дому, особенно, сообщение Арнольда, выбили меня из колеи настолько, что заставили прервать абсолютно все свои неотложные дела и сорваться на крыло немедля.

Я второй раз в жизни летел домой, не жалея сил и дыхания.

Рассекал мягкие белые облака, несся сломя голову, и беспомощно оглашал небеса рёвом от того, что казалось — лечу слишком медленно.

Я никак не мог поверить в то, что написано, и братом, и сестрой, и матерью.

Просто не мог!

Когда утром доставили еженедельную почту из дому, я, как всегда, первым делом нетерпеливо прочитал послание среднего брата. После положенных фраз приветствий Арнольд писал:

«…

Мне жаль сообщать тебе дурные вести, брат, но я должен… Твою Александру, почти обнажённую (до пояса) застали с Вольдемаром, в полутёмной кладовой, на мешках с бельём, в весьма пикантной ситуации — наш брат целовал её грудь, а она зарылась пальцами в его волосы.

Я лично, именно сам момент поцелуя, не видел. Но любой мог заметить ярко-красные следы от поцелуев на её шее и чуть ниже, в вырезе платья.

Сразу скажу, я, конечно, не уверен, что это Александра соблазнила и заманила нашего брата, как все говорят. И как твердят мама и Лола, а отец с ними молчаливо соглашается. Ты же сам знаешь Вольдемара… Он большой любитель балетных девочек.

С другой стороны, после смерти Элеоноры, наш старшенький был сам не свой, и совсем не смотрел на женщин. Это весь дворец знает. У нас ничего не скроешь.

И ещё, факт остаётся фактом: Александра была с ним наедине, и была по своему желанию. Девушка не сопротивлялась и не звала на помощь. Там, в коридоре у кладовой, место бойкое, мимо двери постоянно люди бегают. Если бы она хоть пискнула, ей пришли бы на помощь немедленно.