Эмиссарам Жоама придется убедить начальника экспедиции в том, что они — люди Кейджа, который — вот беда-то какая! — свалился с приступом страшной болезни, и не факт, что его вылечат. Надо выпытать, какие планы у экспедиции, чего она ждет по мере захвата Рузданы, и так далее. А ночью… Ночью надо будет сделать так, чтобы большинство или хотя бы самые опасные члены экспедиции были нейтрализованы. Потому что на рассвете лагерь американцев будет захвачен людьми Жоама, которые приплывут на транспортной яхте к северному берегу, пересекут заирскую территорию и перейдут границу Контвигии.

Рискованно? Конечно. Крокодилы, трясина и заирские боевики. Зато он, Жоам, убивает пятерых зайцев зараз: ликвидирует американскую экспедицию, получает транспорт для доставки оружия, рассчитывается с Мусафаром, попутно обрекая его на месть янки, а заодно решает проблему хотя бы одной кормежки своей банды в двести с лишним человек, которая имеет привычку периодически что-то бросать в свои вечно голодные животы, а если такого не получается, то начинает искать нового работодателя. Конечно, в солдатах Тонга-Со он уверен, но в заирских рекрутах — ни в коей степени, а в сброде, присланном из Нигерии — и того меньше. Поэтому времени терять нельзя, и Руздану нужно взять если не послезавтра, что через два дня — просто обязательно.

— А теперь давайте решим, кто должен идти к американцам, — сказал Жоам.

— Разумеется, человек, который знает о планах Кейджа. Хотя бы в том объеме, который известен нам, — сказал я.

— Думаю, американец и должен идти к ним, — заметил Майк.

— Э, парень! — заметил Алварес. — Забудь про то, что ты когда-то был американцем! Ты — контвигиец, при этом, что вполне возможно, первое лицо нового государства.

— Слишком долго я прожил в Штатах, — вздохнул Майк. — Уж извини, Жоам, но ты не родился в стране, которая учила тебя каждую минуту гордиться тем, что ты — гражданин самой могучей державы мира…

— Сейчас это не имеет значения, — сухо сказал Алварес. — Ты решил связать судьбу с родиной предков, а это значит, что Штаты для тебя теперь не более, чем одна из множества чуждых и враждебных стран. Привыкай, парень… Впрочем, если я правильно понял, ты не против отправиться за реку, и это уже хорошо.

— Я тоже готов, — сказал я. — К тому же туда вряд ли пойдет один человек.

— Да, это работа не для одного, — согласился Жоам. — Но вас вместе я не отпущу, это определенно. Уж до дворца в Руздане я просто обязан дотащить хотя бы одного из вас. Я тоже не смогу идти — кроме меня некому будет командовать ночной операцией. Значит, придется отправить одного из вас, а напарника придется выбирать среди моих солдат… Беда только в том, что никто из них сроду не выбирался из джунглей, а цивилизованный человек такого сразу распознает…

— А если сказать, что этот солдат — проводник? — спросил Майк.

— Я даже не знаю, говорит ли кто-то из них по-английски, — сказал Жоам. — Ладно, давайте сначала решим, кого из вас я смогу отправить…

— Меня, — хором произнесли мы с Майком.

Алварес переводил взгляд с физиономии Майка на мою и обратно.

— Не могу сказать, что эта миссия безумно опасна, — сказал он. — Но случиться может всякое. И потому Майка мне не хотелось бы отпускать…

— Это несправедливо, командир, — сказал Новински. — Ты уже брал Андрея с собой, когда отправлялся за катером.

— Мне нужен был человек, который в состоянии хотя бы управлять мотором. А я выяснил, что кроме Андрея, этого не умеет никто, даже ты. Впрочем, теперь и его мне отпускать страшно…

— Что же такое сказал Катлер? — произнес я негромко.

— Не в Катлере дело, — проворчал Жоам. — Давайте так. Вы сможете решить этот вопрос между собой?

— Жребий? — спросил я у Майка?

— Карты есть? — спросил он у Жоама.

— Есть, — ответил Жоам.

— В покер играешь? — спросил Майк меня.

— В покер? — переспросил я.

— Да. В американский покер?

— Когда-то играл, — произнес я с не самым уверенным видом.

— То есть, умеешь, да?

— Ставка — миссия к американцам? — спросил я.

— Конечно, — ответил Майк. — Победитель едет. Метнем как бы долларов по пятьсот.

— Банк во сколько кругов?

— Без ограничения. И с джокерами, — заявил Новински.

— Согласен, — сказал я.

* * *

Перед строем разношерстных, хотя и почти одноцветных, головорезов, Жоам ходил туда-сюда в ожидании, пока на плац сгонят весь личный состав. На летном поле толпилось примерно двести тридцать африканцев: чуть меньше сотни заирских рекрутов с девятью ангольскими десятниками, чуть больше сотни вновь прибывших нигерийцев без командира, да оставшиеся в живых представители «элитных войск» из Тонга-Со. Среди прибывших на плац рожи были еще те, кое-кто делал вид, что откровенно кладет на воинскую дисциплину, но о тяжелой и одновременно быстрой руке Жоама уже знали все. Поэтому ему не пришлось долго ждать, пока «тайсоны», наскоро произведенные в командиров взводов, соберут отряд и создадут видимость строя.

— Кто знает английский язык, выйти из строя! — по-английски скомандовал Жоам.

Солдатня, в большинстве своем ничего не понявшая, невнятно загудела. Жоам что-то произнес по-португальски и еще на каком-то местном наречии. Бойцы немного притихли. Жоам снова перешел на английский.

Тогда зашевелилась шеренга нигерийцев. Человек пятнадцать довольно уверенно вышли из строя. Алварес кисло смотрел на них; наверное, он рассчитывал на большее, особенно если вспомнить, что государственный язык в Нигерии именно английский. Возможно, кое-кто из наемников был завербован в другой стране, кто-то действительно не знал английского, а иные просто не сочли нужным об этом докладывать. Проходя рядом с наемниками, Жоам обращался поочередно к каждому из них на английском, выслушивал странные лающие фразы, кривился, и отправлял несостоявшегося кандидата обратно в строй.

Так он пообщался со всеми пятнадцатью, и всех вернул в строй. Достойного претендента не оказалось. Даже Франку с его жутким произношением ботал на международной фене не в пример лучше. Похоже, Алварес стал подумывать насчет Франку, но неожиданно из строя вышел один из «тайсонов», кажется, номер три.

— Что тебе нужно? — спросил Жоам на португальском.

— Я говорю по-английски, — неожиданно на отличном «америкэн» доложил наемник.

— Имя? — спросил Жоам, ничем не выдав своего удивления.

— Балтазар да Силва. — На моих глазах головорез стал превращаться в дисциплинированного солдата.

— Ты португалец?

— Я американец.

— Останься…

Алварес дал команду расходиться всему воинству, сам же повел «тайсона», Франку, Майка и меня обратно в кантину.