Над гребнем Великого Порога там и сям торчали островки, разделявшие поток на множество водопадов. Однако Йейуама указывал не на один из них, а на тот, что находился в самой середине потока.

Остров возвышался над белой грохочущей пеной примерно в двух третях пути от нас к гребню порога. Со всех сторон его окружала несущаяся вниз вода; поток почти отвесно падал на каменный уступ позади острова и разделялся надвое, огибая его с двух сторон по пути вниз. Более тонкие струйки, некоторые из которых в иных частях света вполне могли бы сойти за достойный уважения водопад, пересекали остров и падали вниз с его переднего края, точно нити бриллиантовых ожерелий. Остров был сплошь покрыт густыми зарослями – деревьями, нашедшими опору в камне, лианами, ниспадавшими вниз, точно изящные занавеси…

– Ты должна побывать на этом острове, – сильным, перекрывающим рев воды голосом сказал Йейуама. – Тогда ты будешь готова коснуться драконов.

Неудивительно, что многие мальчишки отказывались от этого испытания, а из женщин подвергнуться ему рисковали лишь единицы! Побывать на этом острове? Но как туда добраться? И, если уж на то пошло, как вернуться назад? Остров возвышался в самой середине потока, вдали от берегов озера. Спуститься с гребня порога на лодке (или в стереотипном бочонке) означало бы только проскочить мимо острова, а если нет – разбиться о него вдребезги. Добираться по озеру вплавь было бы и опасно, и затруднительно: для этого требовалось одолеть сильное встречное течение, а, справившись с этой преградой, еще и взобраться наверх по отвесной скале.

Да, с такими мыслями я и любовалась Великим Мулинским Порогом. Конечно, я сразу же задумалась о том, как достичь цели. Если вы знаете хоть что-то о моей жизни, вас это ничуть не удивит.

Едва удалившись от водопада настолько, чтоб его грохот не приходилось перекрикивать, мы с Натали принялись обсуждать решение проблемы.

– Думаю, все было вот как, – сказала она, иллюстрируя объяснения жестами. – Когда-то там было много подобных выступов – вон там, ниже острова, еще видны их остатки. Со временем течение разрушило нижние, и из примечательных остался только этот.

Геологическая история этого места интересовала меня куда меньше, чем предоставленные ею возможности для навигации.

– Я ведь не ошибусь, предположив, что вон там, позади, могут быть пещеры? Может, все это – своего рода загадка? Есть туннель, обеспечивающий безопасный путь. Кто нашел его, тот и выдержал испытание.

– А кто не нашел, погиб, – сказала Натали (обычный оптимизм явно изменил ей в тот день). – Будь там туннель, это было бы просто прелестно, но отчего-то мне кажется, что такого счастья тебе не видать.

Выбранное ею местоимение от меня не укрылось. Каким-то образом, даже не говоря об этом прямо, мы согласились на том, что пройти испытание попробую я, а не мы обе. Никаких веских причин для этого не было – скорее наоборот: впоследствии многие не преминули указать, что только одну из нас (и вовсе не Натали) ждал дома маленький сын. Но только одна из нас (и тоже вовсе не Натали) была достаточно сумасбродна, чтобы рискнуть.

Хотя, откровенно признаться, я и смотреть на этот остров без ужаса не могла, а уж без ощущения триумфа от его покорения тем более могла бы обойтись.

Пока мы обсуждали проблему по-ширландски, Йейуама успел наловить лягушек и изжарить их на костре. Переходить ради него на мулинский было ни к чему: он ясно дал понять, что с его стороны ни советов, ни подсказок не будет, и прекрасно умел сохранять невозмутимую мину, не выказывая ни тревоги, ни удовлетворения, которые могли бы направить наши мысли в нужную сторону. Мы были полностью предоставлены самим себе.

Наконец наши размышления достигли хоть какой-то почвы, на которой можно было остановиться.

– Интересно, почему именно такое испытание? – спросила я, после чего повторила вопрос по-мулински: уж на него-то Йейуама мог бы ответить.

Но он только покачал головой:

– Ты увидишь сама. Или не увидишь.

Это значило, что ответ могут узнать только те, кто прошел испытание. От досады я скрипнула зубами. Моя решимость добраться до этого острова обрела новую силу.

Еще два дня мы осматривали местность, кружа по берегу озера и приглядываясь к острову с разных сторон. Похоже, удобнее всего было бы подобраться с высоты, спустившись к острову по воде. Не видя, что там, наверху, судить было сложно, но этот путь казался более перспективным, чем любые попытки достичь острова снизу. Но как же тогда возвращаться?

– Будь у нас достаточно длинная веревка… – начала было я, но тут же умолкла и покачала головой. – Нет, веревка такой длины – просто абсурд, и лазать я никогда толком не умела.

Натали собралась было что-то сказать, но, еще не начав, махнула рукой.

Остров среди водопада

– Нет, глупости это, – сказала она в ответ на мой вопросительный взгляд.

– А мне, конечно же, глупостей и в голову никогда не приходило! – рассмеялась я. – Выкладывай, дорогая.

– Шею свернешь, – запротестовала Натали.

– А другие обсуждавшиеся здесь способы не приведут к тому же? Нет уж, коль разожгла мое любопытство, теперь делать нечего. Придется сказать.

Натали вздохнула.

– У нас даже нет подходящего дерева, так что это все равно невозможно. Но я подумала о крыльях. О планере.

Ее навязчивая идея ширландских времен! Непроверенная, хоть и недавно улучшенная тем самым лоппертонским энтузиастом конструкция…

Шанс взлететь…

Я попыталась набросить узду на нос внезапной безумной надежды, пока она не пустилась в галоп и не понеслась прочь. Это было чистой авантюрой. Это было невозможно. Натали была права: у нас не было подходящего дерева.

Однако было кое-что еще.

– Неужели вы не можете сказать, зачем она вам? – спросил Том, пока мы брели через неглубокий ручей. – Хоть намекните!

Я могла бы ответить, что не хочу оскорбить Йейуаму и остальных, и этот ответ был бы по крайней мере правдив. Но главная причина заключалась в другом.

– Если скажу, вы приметесь меня отговаривать.

Выйдя на берег, он остановился и потрясенно уставился на меня.

– Это, по-вашему, должно меня успокоить?

За время, проведенное нами в болотах, он порядком пообносился: его одежда истрепалась и испачкалась так, что не отстирать, волосы топорщились неопрятными вихрами, на подбородке темнела щетина. И я, скорее всего, выглядела ненамного лучше (вот разве что от щетины природа меня уберегла). Пройдись мы в таком виде по фальчестерским улицам, нас приняли бы за помешанных – и, думаю, были бы не так уж далеки от истины. Долгая жизнь в суровых и незнакомых условиях творит с разумом странные вещи. Вы быстро привыкаете не обращать внимания на раздражители, которые в нормальной жизни показались бы невыносимыми, и принимать как должное то, что было бы немыслимым дома.