Старый стал Козырь, расслабился! Потому, когда услышал вдруг шорох за спиной, то просто повернул голову. Надо было сразу вправо с перекатом уйти, может, и получилось бы! А сейчас он просто лежал, сворачивая шею, и смотрел на стоящего позади Серегу. Обошел, гад! Через крышу прошел, по фермам! А кто же там тогда курит, в будке-то? И как он выбрался незаметно? Ведь вокруг заводоуправления голо все, он бы заметил! Не зря Серега будку двигал, видать, теперь под ней люк какой-нибудь забытой всеми ливневой канализации, — через нее и прошел! Ах, Двадцать седьмой, ну молодец! Вот только чего он с фермы не стрелял, пока он, Козырь, кверху жопой лежал? Идеальная мишень! Стоит, гад, с „Кипарисом“, а глушак в пол смотрит. Может, шанс дает?! А что, Серега ведь всегда был с прибабахом!

Козырь почти угадал. Действительно, под будкой располагался люк. Только вел он в тоннель аварийного сброса сточных вод. Когда отстойники переполнялись, завод через эту трубу сбрасывал сточные воды в болото — тихо, пристойно и без всякого загрязнения подконтрольных санэпидстанции окружающих водоемов! Через него Охотник и выбрался, чтобы зайти в тыл Козырю, оставив „ковбоя Джо“ ставить в буквальном смысле слова дымовую завесу.

— Здорово, Серега! — прохрипел Козырь. Он стал было незаметно подтягивать ногу, но это движение не укрылось от Сергея. Ствол „Кипариса“ дрогнул, и Козырь замер.

— Здоров, Леня! — ответил Охотник, настороженно наблюдая за Козырем. Так кот, сидящий на заборе, наблюдает за дворовыми пацанами: а ну как булыжником кинут?

— Вот и свиделись! — продолжал Козырь, продумывая свой рывок. — Вот уж не думал, не гадал…

— А я вот ждал! — усмехнулся Охотник. — Я знал, что Хладов тебя пошлет. Ты ведь у нас лучший был! С тех пор, конечно, как Вовка Красильников ласты склеил. Так что Хладов должен был тебя прислать. Это хорошо! Я давно хотел тебя спросить, просто любопытство замучало! В девяносто третьем… это ты альфовца у Белого дома снял?

— Ага! — ответил Козырь. Он уже продумал свои действия и почти успокоился. Да зеленый еще Серега с ним тягаться! Вот Вовка — тот бы смог! Ща уделаю тебя, погоди момент!

И сказал вслух, готовясь к прыжку:

— Классный выстрел, да? В щель между бронежилетом и „Сферой“, с пятисот метров, — прикинь!

Все, пора! И Козырь попросил:

— Ты дашь мне шанс, Серега?

Но не стал ждать ответа, а сделал поворот с перекатом и успел выпустить три пули, запевшие свою песню разочарования, рикошетируя от стальных ферм. И удивился, увидев, как Сергей встает с пыльного бетона и идет к нему.

Не попал?! Ах, сука!

Козырь хотел поднять „Винторез“, но не смог: руки не повиновались. А в груди стала нарастать боль, — как будто воткнулась стальная колонна и медленно наваливается своей многотонной тяжестью. Боль нарастала, и когда она стала невыносимой, Козырь захотел крикнуть, но не смог. Он умер.

Охотник подошел к Козырю, поднял „Винторез“. Расстегнул на Козыре камуфляж: на черной майке расплылись два темных пятна — на правом плече и на груди. Обыскал покойника, — так, для проформы. Что может быть в карманах у снайпера, вышедшего на позицию?

Он сбросил тело вниз. Козырю и после смерти предстоит выполнить еще одно задание — создать ложный след и помочь своему бывшему сослуживцу выиграть время.

21 августа 1994 года, 20.20.

Лавров и Васильев сидели в машине возле завода, на котором почти три часа назад разыгралась схватка между бывшими сослуживцами из бывшего спецподразделения бывшего КГБ „Охотник“. Накрапывал мелкий дождь, от развороченных обломков деревянной будки валил противный сизый дым. Воняло паленой фанерой и пластмассой. На территории работала следственная бригада РУОП.

— Ну что, Петя, что-нибудь прояснилось? — спросил Васильев подошедшего мужчину, одетого в кожаный плащ и кожаную кепку.

— Обгоревший труп, пистолет „ИЖ-71“ и пистолет-пулемет „Кипарис“, — ответил кожаный Петя, залезая в машину. — И погодка, блин, как по заказу! Теперь на всю ночь зарядит, зараза! Да, на территории обнаружили несколько взрывчатых устройств. В основном — просто примотаны к балкам и кускам арматуры гранаты „Ф-1“ с закрепленной на предохранительной чеке проволокой. Я там на карте отметил, в каких местах. Сейчас вызвали саперов с миноискателями, они все тщательнее проверят.

— А что говорят эксперты?

— Видимо, взрыв газового баллона. Труп прилично обгорел, лицо изуродовано, но зубы остались, так что есть материал для работы. С оружием баллистики поработают, но, судя по всему, это тот парень, которого мы ждали!

— А как же он сюда прошел незаметно? — спросил Васильев.

— А хоть бы через лес, или со стороны отстойников! — ответил Петя. — Мы же только дорогу под наблюдением держали. А он осторожный оказался! Вон, мин еще понаставил.

— Спасибо, Петя. Давай там, руководи, — сказал Васильев. — А нам с полковником пора.

Петя вылез из машины и отправился к дымящимся обломкам. Васильев завел мотор и сказал Лаврову:

— Когда вы к себе домой собираетесь, Валерий Иванович?

— Завтра, — ответил Лавров. — Завтра с утра. А то засиделся я здесь, не своим делом занимаясь! Вам я, так понимаю, больше не нужен, так что — пора домой! А вам здесь копать и копать, — сдается мне, что этот парень вам еще хлопот подбросит!

— Ничего, теперь не мне одному кашу расхлебывать! — усмехнулся Васильев. — Я еще не успел вам сказать. Так вот: дела об убийстве Акбара, о перестрелке на Таганке и о взрыве ресторана „Тропикаль“ объединены в одном производстве и переданы в Генеральную прокуратуру. Создана объединенная следственная группа с представителями от ФСК, МВД и прокуратуры. Да и этот труп туда же перекочует! Так что теперь мы совместными усилиями это дело раскопаем! Или закопаем.

— Скорее, что закопаете, — проворчал Лавров. — Для того и объединили. А вы что думаете?

— Поживем — увидим! — ответил Васильев.

„Ну и ладно!“ — подумал Лавров. Он уже устал от всех перипетий этого дела. Хотелось вернуться к своей провинциальной обыденности. Завтра с утречка он к ней и вернется!

29 августа 1994 года, 9.30.

Лавров пришел на службу рано. Надо было просмотреть дела, накопившиеся за время его отсутствия, заслушать доклады подчиненных. Дежурный радостно приветствовал его и сказал:

— Товарищ полковник, вас давно Бондарь повидать хочет!

Лавров за последними событиями совсем забыл о том, что отправил на небольшой принудительный отдых Сеню Бондаря. Он чертыхнулся и отправился проведать Сеню.

Сеня расположился очень даже неплохо. В камере стоял телевизор, лежали газеты и журналы. На столике лежали продукты явно неказенного происхождения, а Сеня валялся на койке, лениво жевал банан и читал „Спорт-экспресс“. Увидев Лаврова, он явно обрадовался и сказал, потягиваясь: