Чеснокова издала завораживающий звук и сплюнула в тряпочку на ладошку – видимо, для пущей ферментации. Вздохнув, он приступил к нормальному приготовлению пищи. Слил бурду, пыхтящую в котелке, наполнил котелок свежей водой из пластиковой бутылки, пристроился чистить рыбу. Молчание становилось гнетущим, но он не обращал внимания. Через минуту рядом с ним пристроилась Алла с перочинным ножом, отобрала рыбу. Стала отдирать от сазана чешую. Отталкивая Катю, подобралась Чеснокова, вытянула из садка внушительную рыбину и взвизгнула, когда речная тварь взмахнула хвостом, чуть не отпустила ей затрещину. Генка кинулся отлавливать прыгающего по уголькам беглеца. Атмосфера немного разрядилась.

– Ну не умею я! – гавкнула Чеснокова. – Ни готовить, ни рыбу чистить, ни в тайге жить!

– Хозяйке на заметку, – ухмыльнулся Генка. – Если сомневаешься, что рыба сдохла, ищешь колотушку покрепче – и без жалости по башке. Затем запускаешь большой и средний пальцы под жабры… – Генка стал наглядно демонстрировать, как сделать из нормальной рыбы клочок разлохмаченного каната. Опарафиненная Чеснокова потихоньку захихикала. Но атмосфера до конца не разряжалась.

– Я понимаю, что не вписываюсь в вашу компанию, – тихо сказала Катя, опуская глаза. – Но прошу не забывать, что именно от меня исходило предложение найти коллекцию Шалимова. А также хочу напомнить кое-кому из сомневающихся: со ВСЕМИ вами я поддерживаю исключительно деловые отношения, и не надо никого подозревать в каких-то смертных грехах.

«Хорошие слова, – подумал Максим, сгружая чищеную рыбу в котелок. – Звучат примерно так: позвольте вас еще раз ввести в заблуждение».

Любопытство оказалось необъятным, как родина. Обида, что их оставили в лесу на съедение комарам и прочей лесной чуди, постепенно проходила. Всем хотелось знать, что будет утром. Максим хранил загадочное выражение лица, понимая в перспективах не больше окружающих. А та, что имела информацию, откровенничать не собиралась. Несколько минут она рыскала по окрестным пущам, свалила в ложбину у костра груду еловых лап, удалилась в спальный мешок, отвернулась. Конфликт исчерпался. Генка шутя позадирал Чеснокову, Чеснокова в долгу не осталась, и все расползлись оборудовать «спальные места». Ревность подстегнула страсть – Алла в эту ночь была нежна, как никогда, забыла, что кругом люди, что партнер небрит и страшнее трубочиста.

– Ну и ну… – бормотала она, вгрызаясь ему в щетину, – надо же мне пригреться на груди у такого монстра… даже в тайге он найдет перед кем потрясти своими бычьими тестикулами…

Он лежал, слушал, как трещит костер, и не мог избавиться от мыслей о предстоящем дне. Ночью он просыпался, вскакивал, вслушивался в звуки леса, подбрасывал дрова в костер. Волнение нарастало. Утро он встретил оголенным нервом. Чеснокова брюзжала, что от такой романтики у нее болят все косточки и не хочется никого видеть.

– Выпить нечего, Шуйский? – иронизировала она над Генкой, который с потерянным видом рылся в рюкзаке. – Выпил все?

– Опьяненные тобою не нуждаются в вине, – достойно отвечал Генка. – Скажи, Чеснокова, тебе на голову упала Пизанская башня? Я понимаю, бездуховная жизнь – духи забыла, но причесаться хотя бы раз в три дня можно? Любая женщина в глубине души мечтает стать женщиной мечты… Вот ты кем мечтала стать в детстве?

– Никем, – ворчала Чеснокова.

– Поздравляю, – обрадовался Генка. – Твоя мечта сбылась.

Выступали на рассвете – злые, невыспавшиеся, изъеденные насекомыми. Максим прокладывал маршрут, стараясь не отвлекаться на пустяки. План маршрута сидел в голове, он двигался прямолинейно, предпочитая не обходить, чтобы не сбиться, баррикады валежника, вырастающие на пути, низины с чавкающей жижей, заросли кустов, вооруженные шипами. Временами он оборачивался, поджидал отстающее войско. Закутанные в балахоны, дождевики, отдуваясь, давя прокравшихся под одежду кровососов, люди покорно брели. Он предупредил, что пройти предстоит километров восемь, – и те терпели. До Чесноковой, похоже, доходило, что они не просто так гуляют, и смешная до этого идея начинает трансформироваться в довольно интригующую – «А вдруг?». Она прикусила губу, упорно шла. Широко шагала Катя, дырявя посохом сочный мох. «Не такая уж она неподготовленная», – мелькнула интересная мысль. Пыхтел Генка, рыская глазами по сторонам. Даже Алла, плохо сочетающаяся с миром тайги, перестала стонать, терпела, временами поднимала глаза и отправляла беззвучные призывы в небо.

«Еще не поздно вернуться», – пробуждалась предательская мысль. Он не знал, что будет дальше, но был уверен: все произойдет СЕГОДНЯ. Напряжение зашкалило, когда тайга их выплюнула в странном месте. Словно просеку пробили в необитаемом районе – широкая, свободная от леса полоса, лишь кое-где заросшая кривоногими кустами. Возможно, здесь когда-то была дорога – с юга на север. Выбравшись из леса, они перешли поляну, заросшую сорной мелочью, и с удивлением обнаружили, что действительно стоят на заброшенной дороге, которую облюбовали репьи, чертополох и вьющиеся травы без названий.

– Смотрите, дорога, – изумленно бормотал Генка, садясь на корточки и выколупывая из-под ног слоистую каменную лепешку.

«Транспортная артерия» с годами разрушилась, но по-прежнему была приподнята относительно окружающей местности. От водостока ничего не осталось – все завалено, обросло сорьем. Сухую почву резали канавы, по которым шустрили изумрудные ящерицы.

– Нам южнее… – дрогнувшим голосом сказала Катя. От Максима не укрылась новая метаморфоза. Начальная стадия сексуального возбуждения – хочет скрыть волнение, но дышит тяжело, в глазах поволока… А ведь где-то рядом тот самый храм, который в пятидесятых зафиксировали бойскауты. Пять минут назад он помнил об этом, а теперь в голове царило какое-то тихое помешательство, вызванное непонятными причинами.

– Не знаю, куда это вы так дружно разогнались, – глухо сказала в спину Чеснокова, – но мой мочевой пузырь отказывается путешествовать в наполненном виде.

– Дорогая, вот канава, – сглотнув, сказал Генка. – Полезай в нее, мы не будем подсматривать.

– Хорошо, – подумав, согласилась Чеснокова. – Только точно не подсматривайте.

– Я вас умоляю, – взмолилась Катя. – Давайте поторопимся.

– Стоим и ждем, – процедил Максим. – С любым может случиться. – Сердце бешено стучало. Он пристально всматривался в окруженную кустами возвышенность, куда проваливалась дорога, и, кажется, догадывался, что там будет…

Через минуту подпрыгивающий от нетерпения Генка взмолился:

– Послушай, душа моя, тебя там моль еще не съела?

Посыпалась земля – все дружно повернулись. С распахнутыми от ужаса глазами Чеснокова выбиралась из канавы. Ноги срывались, она потрясенно открывала рот и не могла ничего сказать.

– Мне кажется, она там не одна, – прошептала Алла.

– Где? – не поняла Катя.

– Там…

Генка спрыгнул с дороги, помог подруге выбраться из канавы.

– Любовь моя! – раздраженно прорычал Генка. – Ты уже нашла клад?