Его губы снова слились с губами Сары. Слились так, как его тело хотело слиться с ее телом. Он не заметил, как расшнуровал рубашку Сары.

– Ты сказал, что будешь только целовать, – оторвавшись от его губ, с упреком сказала Сара.

– Трудно целовать через оленью кожу.

Когда до нее дошел смысл сказанного, глаза ее округлились, а щеки покрылись румянцем.

– На моих губах нет никакой оленьей кожи.

– Я говорю не о поцелуях в губы.

Сара уставилась на Кейса.

– Ты хочешь перестать целоваться? – спросила она.

– Нет. Я хочу тебя целовать до тех пор, пока из тебя не потечет мед и ты не расплавишься, и мы с тобой…

Кейс заставил себя прикусить язык.

Сара ждала, не спуская с него глаз. В ней чувствовались и страсть, и некоторая опаска. Но страсти было больше. И смотрела она не в глаза, а на рот Кейса.

– Это правильно, – хрипло сказал Кейс. – Смотри на меня. Смотри на нас, на наши поцелуи.

Его губы и шелковистая борода щекотали ей ухо, шею, а язык коснулся впадинки между ключиц. У Сары зашлось дыхание.

Сара не заметила, когда и как была полностью расшнурована рубашка. Она почувствовала, как под муслиновой нижней сорочкой набухли и стали твердыми соски.

Кейс наклонил голову и приоткрыл рот.

– Кейс? – неуверенно произнесла Сара.

– Я лишь поцелую, – хриплым, низким голосом объяснил Кейс.

– Но ведь я тебя не целую.

– Существуют и другие виды поцелуев. Вот смотри.

Он медленно лизнул ткань, отделявшую язык от напружинившегося соска.

Словно молния пронзила Сару. Она зачарованно наблюдала за тем, как от прикосновений языка темнел муслин.

И вдруг маковка груди оказалась у Кейса во рту. Подобно тому как раньше он завладел ее губами, сейчас он завладел ее грудью.

Сара инстинктивно приподнялась навстречу, чтобы потереться соском о язык. В ответ Кейс стал сосать еще энергичнее. Сара застонала и прижала к груди голову Кейса.

Когда Кейс наконец оторвался, муслиновая ткань словно растворилась, а грудь казалась обнаженной. Сара понимала, что Кейс, так же как и она, видит розовую маковку соска, однако щеки у нее полыхали не столько от стыдливости, сколько от страсти.

Ей было интересно наблюдать за тем, как он ласкал ее грудь.

Кейс снова Легонько сжал губами твердый розовый сосок. Когда Кейс нежно укусил его, по телу Сары пробежала дрожь, и она вскрикнула.

Он поднял голову.

– Больно? – обеспокоенно спросил Кейс.

Сара покачала головой.

– У тебя глаза огромные, как серебряный доллар, – шепотом сказал Кейс.

Сара посмотрела на свой сосок.

– Что ты с ним сделал? Я никогда его не видела таким, даже в самое холодное утро.

– С ним? – спросил Кейс, дотрагиваясь языком до затвердевшего соска.

– Да, – прошептала Сара.

– Просто твое тело само говорит о том, что ему нравится, когда его целуют. Оно как бы в ответ целует меня.

– Целует… в ответ?

– Угу, – проворковал Кейс. – И если ты не станешь возражать, я во время поцелуя приласкаю твои очаровательные груди.

Сара увидела, что Кейс смотрит на ее груди так, словно голодный на уставленный яствами стол.

– Приласкаешь? – шепотом спросила Сара.

– Да, приласкаю.

– А это не оставит никаких следов?

Кейс вскинул вверх голову.

– Он щипал и оставлял тебе синяки?

– Только тогда, когда я не хотела спокойно лежать. Тогда он…

Сара замолчала.

– Что он делал тогда?

– Он сильно стискивал груди и царапал ногтями до тех пор, пока я не переставала сопротивляться.

Кейс на мгновение лишился дара речи.

«Очень здорово, что Коннер случайно убил Хэла, – подумал Кейс. – Я бы сделал это вполне намеренно».

– Я никогда не причиню тебе подобной боли, – просто оказал Кейс.

Чуть поколебавшись, Сара сказала:

– Хорошо. Можешь делать то, о чем ты просил.

– Тебе будет приятнее, если снять рубашку. Будет обоим приятнее.

– Совсем без рубашки?

– Я накрою тебя ртом и руками.

Сару пронизал трепет при мысли о столь интимной ласке.

– Ну хорошо, – согласилась она, чувствуя, что у нее пересохло во рту.

Кейс снял с Сары верхнюю рубашку н подложил ее под спину. Затем задрал муслиновую сорочку, оголив груди с торчащими сосками.

И стал смотреть на Сару.

– Боже мой, женщина! – выдохнул он. – Да ты посрамишь солнце и луну своей красотой!

У Сары зарделись от смущения не только щеки и лоб, но и груди.

Кейс наклонил лицо и стал целевать и гладить это белоснежное чудо. Мысль о том, что подобная красота подвергалась унижению со стороны мужчины, даже если это был законный муж, приводила его в ярость, и он своей неистовой лаской хотел искупить чужое надругательство, добиться, чтобы в памяти Сары навсегда осталось воспоминание о полученном удовольствии.

Что касается Сары, то ей казалось, что она снова погрузилась в тот сладостный сон, когда солнце ласкало ее обнаженное тело. Шелковистые прикосновения бороды, горячая ласка языком и деликатные касания пальцев рождали в ней сладостные ощущения. Ее груди порозовели и напружинились и впервые в жизни по-настоящему проснулись и ожили.

Сара застонала и дернулась всем телом, когда губы Кейса сжали ей сосок.

– Я никогда не проделывал ничего подобного с женщиной, – шепотом сказал Кейс, приподнимая голову. – Ты мне непременно скажи, если ж сделаю что-то такое, что тебе не по душе.

До Сары не сразу дошел смысл сказанных Кейсом слов, потому что она пребывала в царстве сладостных ощущений и томления.

– Никогда такого не делал? – спросила наконец она.

– Я хочу снять с тебя всякую боль и оставить только сладость.

Кейс замолчал и стал снова целовать нежные полушария, затем по очереди покусывать соски. По тому, как ее пальцы сжали ему волосы, он понял, насколько ей приятна его ласка.

– Боже мой, я даже не припомню, как все было раньше! – хрипло сказал он. – Знаю лишь то, что такого со мной никогда не было.

Он снова нежно приласкал груди и соски, а затем сказал:

– Есть и другое, что я хотел бы приласкать. Ты позволишь?

В ответ Сара лишь тихонько застонала и прижала его голову к все еще жаждущим ласк грудям.