искин, – восстановительные работы энергоблока закончены, производительность выросла, гарантируется безопасная работа.

– Вот и отлично, – сказал я, – а ты ворчала, что ничего не сможешь сделать.

– При стоимости в 15 000 на рынке предлагается огромное количество лотов. Большинство из них новые, – вновь подковырнула Лаэра Шеснашка.

– И это уже нормальное, – недовольно проворчал Лаэр.

– Общая эффективность систем едва достигает 40%, – безжалостно сообщила Шеснашка.

– Починишь, не рассыплешься, – проворчал Лаэр и добавил: – Слон! У тебя искин на редкость жадный и ленивый.

– Я предпочитаю не расходовать материалы столь нерационально, – парировала Шеснашка. Это обычная экономия, элементарные подсчеты покажут бессмысленность починки бота. Однако для некоторых представителей человечества, как показала практика, эти базовые знания не доступны.

– Она тебя уделала! – подвел я итог ссоре.

– Да и хрен с ней… – проворчал Лаэр.

Вся эта перебранка между моим компаньоном и моим искином продолжалась вплоть до трюма, где мы собирались сесть на бот.

– Можно было бы и покрасить лоханку, – зло сказал Лаэр, разглядывая свой бот, весь покрытый следами свежей сварки.

– Идентификация корабля владельцем завершена. Выполнение покраски требует подтверждения капитана.

– Крась, – кивнул я, – а что за идентификация?

– Согласно высказанному пожеланию владельца спасательного бота ЛТ–1121, последнему присваивается маркер «Лоханка».

– Протестую! – завопил Лаэр, пока я хохотал. – Черт, Слон, твой искин меня бесит!

– А меня веселит, – ответил я, закончив веселиться. А затем фыркнул еще раз: – Ладно, полезли в твою «Лоханку». Разведаем, что есть интересного на этом «Гаале»

Лаэр лишь зло скрипнул зубами и первым нырнул в нутро своего кораблика.

Глава 13. Мусорщики. Часть 2

Когда мы вылетели из трюма (или ангара, не знаю уже, как его правильно назвать, ведь это «помещение» выполняет функции и того, и другого), открывшаяся картина поразила меня еще больше.

Поле и с капитанского мостика рейдера выглядело солидно и футуристично, но сейчас оно завораживало еще больше. Пожалуй, это было самое фантастическое зрелище, которое мне доводилось видеть. А фан-артов и тому подобных творений на тему постапокалипсиса, космоса и будущего я видел немало.

Вокруг, докуда дотягивался взгляд, виднелись мертвые туши давно затихших кораблей. Огромные, черные, матовые тела расположились как по бокам, так и сверху, снизу. Прозрачная кабина «Лоханки» практически не ограничивала обзор. Туши отличались и своими очертаниями, и размерами. Вот, я вижу скопище (штук 10, не меньше) разбитых истребителей. Похоже, именно здесь их накрыла турель ближней обороны какого-то крупного судна. Выбили все звено. Или, быть может, такая слаженная гибель вызвана иными причинами: загнали в угол, дали чем-то необычным, вроде ЭМП[2] пушки по ничего не ведающей эскадрилье и затем тупо расстреляли из обычных пулеметов. Похоже, именно последняя версия верна – я хорошо рассмотрел прозрачную стеклянную кабину, всю покрытую мелкими дырками. Это выглядело так, словно ребенок, балуясь, тыкал карандашом в натянутый целлофан. За стеклом удалось рассмотреть мертвого пилота. Это явно был ляг – удлиненный на передней части шлем, чтобы рептилия могла там удобно разместить свою морду, которая сейчас безвольно лежала на груди, а трехпалые лапы продолжали лежать на рукоятках штурвала.

Мы пролетели дальше. Теперь мне открылась картина разгромленного фрегата. Он был просто перерублен пополам. Такое могло сделать только оружие какого-то очень крупного, сверхкрупного корабля. Минимум линкора, а может, и дредноута. Фрегат был разрублен ровно по центру, я разглядел отсек – столовая или, скорее, медицинский зал. Столы, шкафчики, трупы ( на этот раз тагов), пристегнутые ремнями к аварийным нишам [3]. Я смог увидеть троих тагов, так и застывших в своих легких скафах за намертво зафиксировавшими их ремнями. Похоже, теперь это их могила на долгие годы.

Пролетели мы и эту картину.

– Ах ты ж, мать твою! – выругался Лаэр, сидевший за штурвалом и резко вильнувший в сторону, когда один из обломков ударился прямо в лобовое стекло. Обломок, кстати, оказался не куском обшивки и не обломком вообще – это был таг в экзоскелете, десантник. Причем бывалый и опытный – даже после смерти винтовка осталась в зажатой мертвой лапе. Сдох, а не отпустил. Воин!

Мелькнула мысль, что для игры это просто нереальная детализация. Столько внимания деталям, ну просто невозможно все так продумать и реализовать! Столько трудов было потрачено на антураж, размещение и прочее, прочее, прочее…

Сколько же времени и людей надо, чтобы такое рисовать и воплощать в трехмерном мире?

Я оторвался от внезапно пришедшей мысли и продолжил пялиться вокруг. Сейчас на ближнем фоне ничего интересного не было – куча оплавленных обломков обшивки, крупных, мелких, иногда с надстройками в виде антенн, пушек или турелей. Иногда встречались и вовсе экзотические детали вроде предметов интерьера – столы, стулья, кресла, даже чья-то нога, оторванная от тела.

Но наконец мы приблизились к цели нашего путешествия – транспортнику. Гааль медленно приближался к нам и рос на глазах. Я даже ужаснулся, когда осознал его размеры.

Как бы так описать, более точно…вот представьте высотку в деловом центре города: чтобы рассмотреть верхние этажи, приходится задирать голову так, что хруст позвонков слышен будет. Длина могла сравниться с полноценной улицей. Ширина…на первый взгляд путь от одного борта до другого, если идти со скоростью спешащего человека, займет не меньше минут 10. Представили? Вот где-то по размерам это сопоставимо с кораблем, к которому мы и приближались.

Казалось, что корабль медленно вращается, хотя на самом деле двигались мы – Лаэр включил маневренные двигатели, и мы сейчас двигались боком, облетая корабль, при этом направив на него нос. Мы с Лаэром молчали. Игра игрой, но это железное кладбище чужих рас, пусть и игровое, создавало гнетущее чувство и тоску. Я не могу объяснить иначе свои ощущения. Здесь было просто неприятно, словно…словно на кладбище в холодный, осенний, дождливый день. И при этом никого живого вокруг, на обычном кладбище хотя бы вороны есть, а здесь никого. Друг друга мы с Лаэром почему-то в счет не брали.

Я встрепенулся, и все остальные чувства отступили, они подвинулись под напором нахлынувшей жадности и азарта, предчувствия крупного куша. Мы увидели перед собой открытые ворота для буксиров, на транспортнике их была парочка. Видимо, транспорт использовался как ремонтный корабль или корабль снабжения. Вот и славно – значит, должно было остаться много чего вкусного. Вряд ли во время боя успели израсходовать все запасы, имеющиеся на борту. И я не о продуктах, я о ремкомплектах, запасных частях, резервных орудиях и прочем, что можно выгодно продать. Пусть и устаревшее, но рабочее. Хоть за полцены, но на несколько миллионов рассчитывать можно. Ну, не буду теребить судьбу