Вдали от горных утесов, в министерских катакомбах, домбайский бокс видоизменяется, оставаясь прежним. Ринг расширяется без очертания границ. Соперники не стоят напротив друг друга, но от этого результат поединка становится не менее желаемым. Третья персона, участвующая в поединке в единственном или во множественном числе, хаотично наносит разительные удары и становится главным бойцом невидимого фронта. От ее действия зависит конечный результат. В споре не до смеха, когда бой идет не на жизнь, а на смерть!

После отъезда французской делегации Виктор Иванович вызвал Семена Михайловича к себе в кабинет и сообщил, что из Франции пришло письмо с просьбой включить его в число делегации, приглашаемой в Париж.

– Считайте, что вы в Париже,– подтвердил Виктор Иванович.

В конце месяца директор, встретив Сему в коридоре института, сообщил, что в министерстве благосклонно относятся к предложению французов включить его в делегацию, отправляющейся во Францию, и что его кандидатура поддержана многими членами коллегии.

Чем ближе приближался отъезд, тем чаще обходил Виктор Иванович ждущего важных сведений Семена Михайловича. Директору, предпочитающего сообщать, как на войне, исключительно позитивные сводки, нечего было сказать. На негативизме же не стоило заострять внимание.

Через несколько месяцев ответная делегация от института выехала во Францию без Семёна Михайловича.

В кабинете Семёна Михайловича, бессистемно стояло несколько стульев, на одном из которых, примыкающим к столу руководителя, сидел приехавший из Москвы бывший сотрудник Геннадий Петрович, проработавший долгие годы вместе с Семой. Коллеги съели не один пуд соли и воспринимались друг другом, как прочитанные книги. Семён Михайлович пытался догадаться, зачем пожаловал бывший ученик. Прошло уже более получаса, а Геннадий, приехавший на разведку, связанную с устройством на работу, продолжал по законам гостеприимства говорить общие фразы, не затрагивая главного вопроса о цели визита. Он старался выглядеть уверенным человеком, для чего скрестил руки на груди и для удобства запрокинул одну ногу на другую. Оба положения утверждали независимость. Эти наставления, произнесенные два десятилетия назад бывшим шефом, засели в памяти и надолго запомнились Геннадию. Вторую позу, когда верхняя нога давит на нижнюю, и в результате чего возникает нежелательное сужение кровеносных сосудов, Сёма, как врач, относил к жизненно опасной позе. Он не раз делился со своими близкими, к которым причислял и Геннадия, впечатлениями, полученными во время стажировки в больнице, рассказывая о пагубных последствиях, происшедших с выздоравливающими больными, беспечно сидящими со скрещенными ногами. Гость, вспомнив давнее наставление шефа, вытянул ноги. Сёма положительно оценил рассуждения своего ученика, пусть бывшего, но способного. О работе и успехах поговорили достаточно долго. Геннадий бесцеремонно взял со стола амбарную книгу с надписью на обложке «Отзывы о деятельности лаборатории», покрутил её, полистал и с улыбкой сказал:

– Я вижу знакомую амбарную книгу с положительными отзывами, в которой отсутствуют отрицательные. Трудно поверить, чтобы не было ни одного отрицательного замечания.– Ах, да, я забыл,– он легонько постучал пальцем по лбу,– что плохих рецензий не может быть, потому что быть их не может. Если и появляются бумаги со злобной клеветой, то они комкаются и молниеносно бросаются в мусорный ящик.

– Вы еще не все забыли,– засмеялся Семен Михайлович,– несмотря на долгое отсутствие.

Геннадий продолжал ходить вокруг да около, не затрагивая разговора о цели приезда. Чтобы размяться, он встал и подошёл к постоянно действующей выставке, закрепленной на стене. Демонстрируя заинтересованность, углубился в чтении статьи, напечатанной в газете «Правда Востока».

– Не просто «Правда», а восточная правда,– пропел он с веселым огоньком в глазах.– Я вижу и эстонскую газету. Из прессы можно предположить, что вы предпочитаете работать в Прибалтике и в Средней Азии.– Как это мне знакомо. Во время нашей совместной работы, мы часто ездили в командировки на Кавказ,– сделал вывод Геннадий

– Откуда появляются заказы, там мы и работаем,– сказал Сема, защищаясь.

Геннадий подошел к столику, стоящему на одной ножке, на котором лежала книга на английском языке с автобиографией Горбачёва, изданная в Америке, взял её в руки и стал, не раскрывая, внимательно рассматривать фотографию на обложке.

– У вас в кабинете, как у порядочного верноподданного, лежит биография Михаила Сергеевича. Некогда на этом месте я видел и другие биографии вождей. Скажите, Сёмен Михайлович, зачем они занимают место в вашем кабинете? Сейчас наступила гласность и можно свободно высказывать свои мысли.

– Они говорят о моём уважении к правительству. Один из портретов членов политбюро висит на стене в химической лаборатории. Входя в мой кабинет, каждый может ознакомиться с биографией руководителя страны и узнать о нем многое, в том числе и нечто новое.

– В лежащей книге забыты обещания Горбачёва, высказанные им при вступлении в должность Генсека. Мы помним, что он хотел улучшить жизнь населения в стране и повысить в два раза производительность труда. Вместо этого в стране хаос. Это наталкивает на мысль, что предвыборные обещания ничего не стоят для политиков. Политики забывают об обещаниях, как только получают власть.

– Успех Горбачева в перестройке, в уничтожении «железного занавеса», в свободе передвижения граждан по всему миру. Эти завоевания перевешивает другие недостатки.

– Мне ясны ваши убеждения, но не понятны действия. Я изучал хиромантию и помню начертания линий на ладошках ваших рук, указывающих на конфликт с властью. Знание хиромантии позволяет удостовериться в моей правоте. Мне не совсем понятны те меняющиеся биографии вождей, лежащие в вашем кабинете на подставке, напоминающие кафедру президента США при выступлении. Помню тот же столик, с лежащей на нём биографией Сталина, с которым у вас не сведены счёты и по сей день. Я не видел в вашей комнате биографии Ленина по простой причине, что в его бытность лаборатория еще не имела кабинета, а в вашем доме ему нет места.

– Ленин стал инициатором переезда нашей семьи из Петрограда в Москву. Мы перешли на сторону революционных завоеваний, поскольку нам дорога Россия. С ней неразрывно связана наша судьба. Смею вас заверить, что мы никогда не пересматривали наших жизненных позиций и быстро согласились с предложением Ленина. Однако, вождь мирового пролетариата, убеждая нас, видимо не собирался раскрывать все карты до конца, держа камень за пазухой. «Свободолюбивый» оратор при выступлении на трибуне непроизвольно поднимал руки и показывал собравшимся слушателям свои ладони, удостоверяя этим, что помыслы его чисты. Сохранились съёмки выступлений Ленина перед народом. Фотографии удостоверяют, что вождь пролетариата любил держать руки в карманах. – Дай волю нашим политикам,– сказал Геннадий Петрович,– и они начнут выступать, показывая открытые ладони собравшейся толпе, которая ничего не получит, кроме видимости открытых ладоней. Если бы мне дали рассмотреть их руки поближе, я, знакомый с хиромантией, мог бы многое рассказать об их владельцах. Мой теперешний руководитель уверяет, что он великий деятель бизнеса, но сквозь сомкнутые пальцы его рук проскальзывают дыры, что говорит об отсутствии коммерческой жилки. Никакие книги и речи руководителей страны не убедят меня, пока я не взгляну на их руки. В частности, ваши руки говорят о противоречиях с существующим строем,– Геннадий вновь вернулся к государственным деятелям.– Из всех рассматриваемых руководителей к Сталину, я уверен, вы относитесь хуже всех. На это имеются существенные причины, связанные с репрессиями тридцать восьмого года и последующими страданиями вашей семьи.