Толпа придвигалась все ближе.

— Успокойтесь, вы все получите обратно, — пообещал д’Агоста.

Пора было заканчивать и идти вниз.

— Лейтенант, не забудьте вон про то caye-mystère,[25]— сказал Пендергаст, кивнув в сторону ниши, украшенной пальмовыми листьями, где хранились маленькие горшочки, амулеты и всякие продуктовые приношения.

— Будет сделано.

— Свиньи!

Внезапно из толпы послышался звук, характерный для гремучей змеи. Сначала он раздался в одном месте, потом в другом и вскоре уже слышался отовсюду. Направив луч в толпу, д’Агоста обнаружил, что люди, стоявшие уже совсем близко, держат в руках костяные ручки, к которым привязано не что иное, как трещотки гремучих змей.

— Здесь мы, кажется, закончили, — с напускной небрежностью подытожил д’Агоста.

— Мне кажется, обыск внизу может подождать, — шепнул ему Пендергаст.

Д’Агоста кивнул. И вправду, пора делать ноги.

— Вонючие козлы! — выкрикнул жрец.

Д’Агоста повернулся, чтобы уйти. Но путь к отступлению был отрезан. Их плотным кольцом обступили прихожане.

— Ребята, заканчиваем и уходим.

Пальчинский с Пересом проявили полную готовность. Пендергаст возобновил сбор своих крошечных проб. Но куда подевался Бертен?

В этот момент в темном углу церкви возникла какая-то потасовка. Повернувшись в ту сторону, д’Агоста увидел, как Бертен, словно дикий зверь, с криком набросился на жреца. Шарьер отшатнулся, сжимая в руке амулет. Завязалась ожесточенная борьба.

— Эй, какого черта? — заорал д’Агоста.

Толпа подалась вперед. Шум трещоток превратился в раскатистый гул.

Запутавшись в одеянии Шарьера, дерущиеся упали на пол. Пендергаст бросился их разнимать. Через минуту он уже стоял на ногах, держа за руку Бертена.

— Пусти меня! — кричал месье. — Я убью его. Ты умрешь, masisi![26]

Шарьер оправил свой балахон, отряхнулся и зловеще осклабился.

— Это ты умрешь, — тихо произнес он. — Ты и твои друзья.

Боссон быстро взглянул на жреца.

— Довольно! — приказал он.

Бертен попытался сопротивляться, но Пендергаст крепко держал его, нашептывая что-то на ухо.

— Нет! — вопил Бертен. — Никогда!

Толпа все сдвигалась, фанатично потряхивая погремушками. Д’Агосте показалось, что в складках их темных одежд поблескивала сталь. Бертен вдруг осекся и побледнел.

Сектанты были уже совсем рядом.

Д’Агоста судорожно сглотнул. О столкновении не могло быть и речи. Они, конечно, могут проложить себе дорогу несколькими выстрелами при условии, что у этих парней нет оружия, но тогда весь остаток жизни придется ходить по судам.

— Мы уходим, — выдавил он из себя. — Ребята, пошли отсюда.

Шарьер преградил ему путь. Вокруг плотным кольцом столпились люди.

— Мы не хотим конфликтов, — добавил лейтенант, кладя руку на кобуру.

— Поздно, — прошипел жрец. — Вы подлые и грязные святотатцы. Храм будет очищен от скверны.

— Очистить храм! — выкрикнул кто-то из толпы, и к нему сразу же присоединился целый хор голосов:

— Очистить храм!

Открывая кобуру, д’Агоста произвел быстрый подсчет в уме. У «глока-19» пятнадцатизарядный магазин; этого хватит, чтобы проложить путь к двери в любой нормальной толпе. Но только не в этой. Крепко сжав рукоятку пистолета, он глубоко вздохнул.

Но тут к Шарьеру неожиданно подошел Пендергаст.

— Что это?

Выбросив вперед руку, он быстро вынул из рукава его балахона какой-то предмет и, высоко подняв его, осветил фонариком.

— Посмотрите! Это же оберег с бечевой, скрученной в обратном направлении. Амулет против вероломных друзей! Мистер Шарьер, почему вы его носите? Или вы не доверяете своей пастве? Чего вы боитесь?

Спецагент повернулся к толпе, потрясая маленьким мешочком, перевязанным шпагатом.

— Он вас в чем-то подозревает. Вы видите?

Потом он резко обернулся к Шарьеру:

— Почему вы не доверяете этим людям?

Подняв посох, Шарьер кинулся на Пендергаста, но спецагент ловко увернулся, и жрец пролетел мимо. Посланный вдогонку пинок поверг его на землю. По толпе пробежал возмущенный ропот. Подоспевший Боссон помог упавшему подняться.

— Мерзкий ублюдок! — с ненавистью бросил тот Пендергасту.

— Теперь уж точно пора прощаться, — тихо сказал Пендергаст.

Взявшись за ручки ящика с вещдоками, д’Агоста с Пересом, как тараном, разметали им растерявшуюся толпу. Свободной рукой лейтенант вытащил из кобуры револьвер и пальнул в воздух. Выстрел эхом раскатился под сводами церкви.

— Быстрее, быстрее!

Засунув пистолет в кобуру, он схватил Бертена за шиворот и потащил к выходу, расшвыривая людей, как кегли. Сверкнул нож, но Пендергаст молниеносно отправил нападавшего в нокаут.

Наконец они добрались до дверей и выскочили наружу. Толпа устремилась за ними. Д’Агоста еще раз выстрелил в воздух.

— Не подходить!

Теперь уже десятки ножей поблескивали в сумеречном свете.

— По машинам! — крикнул д’Агоста. — Быстро!

Они спешно погрузились в фургон, забросив туда же ящик и ягненка, и машина с ревом рванула вперед, прежде чем они успели закрыть двери. За ним спешно стартовала патрульная машина, осыпав гравием беснующуюся толпу. С заднего сиденья послышался стон. Оглянувшись, д’Агоста увидел там бледного, трясущегося француза, вцепившегося Пендергасту в лацканы пиджака. Спецагент достал из кармана один из странных крючков, которые стояли на алтаре. Вероятно, он прихватил его во время потасовки.

— Вы целы? — спросил лейтенант Бертена. Сердце у него отчаянно колотилось, и он все никак не мог перевести дух.

— Этот унган, Шарьер…

— Что?

— Он взял образцы…

— Что он сделал?

— Взял наши волосы, кусочки одежды — у меня, у всех нас. Разве вы не заметили? Вы же слышали его угрозы. Maleficia.[27]Он наведет на нас порчу. Очень скоро мы это почувствуем.

Бертен выглядел так, словно был уже при смерти.

Д’Агоста резко отвернулся. Ничего не поделаешь. Когда работаешь с Пендергастом, и не такой бред приходится терпеть.

— Что будем заказывать, дорогой? — спросила уставшая официантка, упершись локтем в бедро и раскрывая блокнот. Д’Агоста отбросил меню.