— А какому лоа соответствует веве на крышке? — спросил Пендергаст.

Бертен покачал головой:

— Мне это веве неизвестно. Судя по всему, оно уникально и принадлежит какой-то секте обеа. В любом случае это очень странный рисунок. Я никогда прежде таких не видел.

Бертен протянул руку и сразу же отдернул ее, когда инспекторша предостерегающе цокнула языком. Но потом все же цапнул крышку.

— Положите обратно, — немедленно скомандовала женщина.

Бертен вертел крышку в руках, внимательно рассматривая ее и бормоча себе под нос.

— Месье Бертен, — строго сказала Хейворд.

Но тот, казалось, не слышал. Он продолжал изучать бумажную конструкцию, не переставая что-то бурчать про себя. И вдруг одним движением разорвал ее пополам.

Ему на брюки посыпался какой-то сероватый порошок.

После этого события стали разворачиваться с угрожающей быстротой. Бертен с воплем отскочил от стола, уронив обрывки бумаги. Инспекторша с проклятиями бросилась их подбирать. Детина схватил Бертена за шиворот и выволок из комнаты. Пендергаст, словно жалящая змея, молниеносно опустился на колени, выхватил из кармана пробирку и стал собирать в нее просыпанный порошок. А посреди этого бедлама стояла, сложив на груди руки, Хейворд, всем своим видом как бы говоря: «Я предупреждала».

Проктор загнал «роллс-ройс» на пустынную стоянку за бейсбольными площадками на краю Инвудского парка и выключил фары. Когда Пендергаст с д’Агостой вышли из машины, он вынул из багажника длинный брезентовый мешок с инструментами, ящик для вещдоков и металлоискатель.

— Вы не боитесь оставлять здесь машину? — с сомнением спросил д’Агоста.

— Проктор присмотрит за ней, — заверил Пендергаст, вручая лейтенанту мешок. — Не будем терять время, Винсент.

— Само собой.

Д’Агоста перекинул мешок через плечо, и они пошли через площадки к лесу. Лейтенант посмотрел на часы — два часа ночи. Куда его несет? Он только что пообещал Хейворд, что больше не будет встревать ни в какие авантюры, и вот пожалуйста — под покровом ночи идет раскапывать тело в общественном парке, не имея на то ни ордера, ни разрешения. В голове у него звучали слова Хейворд: «Твой Пендергаст так собирает улики, что никакой суд не признает их убедительными. Видимо, не зря его преступники не доживают до суда».

— Почему мы рыщем здесь в темноте, как какие-нибудь гробокопатели? — спросил он.

— А мы и есть гробокопатели.

Еще хорошо, что Бертен остался дома. Он слинял в последнюю минуту, пожаловавшись на сердцебиение. Старичок был в полной панике из-за того, что Шарьер завладел несколькими его волосками. Но волосы д’Агосты жрецу уж точно не достались — быть лысым имеет свои преимущества. Лейтенант невесело усмехнулся. Потом вспомнил сцену, произошедшую на складе вещдоков, и помрачнел.

— Какого хрена требовал ваш дружок Бертен? Что еще за микстура?

— Это своего рода коктейль, которым он восстанавливает силы, когда слишком разволнуется.

— Коктейль?

— Что-то в этом роде. Лимонад, водка, раствор кодеина и леденцы «Веселый фермер».

— Что? Леденцы?

— Бертен предпочитает арбузные.

— Господи, только в Луизиане могли придумать такое.

— Насколько я знаю, это снадобье было изобретено в Хьюстоне.

Миновав бейсбольные площадки, они пролезли через дыру в сеточной ограде, прошли по целине и углубились в лес. Пендергаст включил навигатор. Его голубоватый экран призрачно осветил лицо агента.

— Так где находится эта могила?

— Она никак не обозначена. Но Рен подсказал, где ее искать. Поскольку садовник считался самоубийцей, хоронить в освященной земле кладбища его было нельзя. Поэтому его зарыли рядом с тем местом, где он был убит. В протоколе указано, что его могила находится рядом с Шораккопочем.

— С чем?

— Это камень, которым отмечено место, где Питер Минуит купил Манхэттен у индейцев племени манахата.

Пендергаст двинулся вперед, за ним потянулся д’Агоста. Они пробирались через чащу, спотыкаясь о торчащие из земли камни. Кто бы мог подумать, что на Манхэттене могут быть такие дебри. Земля то уходила вверх, то резко обрывалась вниз. Они перешли вброд узкий ручеек и форсировали несколько каменных гряд. Лес становился все гуще, деревья заслонили верхушками луну. Пендергаст включил фонарик. Пройдя еще с полмили по камням, они вдруг увидели большой валун в круге желтого света.

— Это Шораккопоч, — объявил Пендергаст, сверившись с навигатором.

Он осветил фонариком бронзовую пластинку, привинченную к валуну. Она гласила, что на этом месте в 1626 году Питер Минуит купил у местных индейцев остров Манхэттен, заплатив за него товарами на общую сумму 60 гульденов.

— Неплохое вложение, — заметил д’Агоста.

— Не скажите, — возразил Пендергаст. — Вложи он тогда 60 гульденов под пять процентов годовых, сейчас накопилась бы сумма, во много раз превышающая сегодняшнюю стоимость Манхэттена.

Пендергаст направил фонарик в темноту.

— По нашим сведениям, тело было захоронено на расстоянии двадцати двух родов к северу от тюльпанного дерева, которое когда-то росло рядом с камнем.

— А пень от него сохранился?

— Нет. Дерево было спилено в тысяча девятьсот тридцать третьем году. Но Рен отыскал старую карту, на которой дерево обозначено в восемнадцати ярдах к юго-западу от памятника. Я ввел эти данные в навигатор.

Пендергаст зашагал в юго-западном направлении, все время сверяясь с навигатором.

— Здесь.

Он повернул на юг.

— Один род равен шестнадцати с половиной футам. Стало быть, двадцать два рода составляют триста шестьдесят три фута.

Спецагент нажал несколько кнопок на навигаторе.

— Следуйте за мной.

Пендергаст опять углубился в лес, полностью растворившись в темноте. Вскинув на плечо тяжелую сумку, д’Агоста поплелся за ним. От Спатен-Дайвила тянуло запахом болот и сырой земли. Вскоре между деревьями засветились огни небоскребов Ривердейла, возвышавшихся по ту сторону реки. Лес вдруг резко кончился, и они вышли на покрытую галькой отмель. Впереди крутилась в водоворотах река. В ее бурных, покрытых рябью водах, сверкая и переливаясь в темных волнах, отражались огни Гудзоновской автострады и близлежащих домов. Над водой низко стелился клочковатый туман, из-за которого доносился тарахтящий звук.

— Подождите минутку, — тихо сказал Пендергаст, останавливаясь у кромки леса.

По Спатен-Дайвилу медленно шел полицейский катер, освещая прожектором берег. Его призрачный силуэт то появлялся из клубящегося тумана, то исчезал вновь. Они успели припасть к земле как раз в тот момент, когда луч прожектора выхватил из темноты место, где они только что стояли.