– Если вспомнишь, сообщи. А на кафедре из некромантов кто-то есть сейчас?

– Должны быть. Они учебный план кроят, с учётом добавления занятий по вудуизму. Лектор из Нувель-Орлеана уже прибыл, требует для практики ночные часы, а их все хотят. В общем, нормальная рутина, – махнул он рукой. – Все там должны быть, сходи к ним.

– Схожу, – ответила она, не двигаясь с места.

– Ты хотела что-то ещё? – Кайонн уже потянул верхний лист из стопки справа от себя, но рука его повисла в воздухе.

– Да. Ещё совет. У меня есть очень хороший мальчик с необычным талантом: он читает прошлое книг. Вот просто кладёт руку на обложку, и может сказать, кто и когда читал, делал пометки. И даже где это было.

– Хм… Действительно, необычно. Где ты его взяла?

– В нашем архиве. Но он там просто пропадёт, понимаешь? Может, в библиотеку его, к Хранителю Либеру?

– А финансирование? – грустно спросил ректор. – Поговори, конечно, с Хранителем, но раньше Перелома года я денег на ещё одно жалование не найду…

– Поговорю, – вот теперь Лавиния встала и протянула руку для прощания. – Будь здоров, Жорж. Тебе пятнадцатого сентября речь студентам говорить, должен выглядеть солидным магом, а не замученным хозяйственником.

Кафедрой некромантии заведовал профессор Лагранж. Как справедливо сказал Гранкор, в последний раз профессор из Лютеции выезжал ещё при дедушке нынешнего короля, и уже тогда он был немолод и не особо здоров. Так что теперь Лагранж исполнял роль музейного экспоната: в день начала занятий поднимал тост за будущих студентов, в конце учебного года заверял своей магической подписью дипломы. Все прочие функции исполнял его заместитель, профессор Фабрициус, сухой и желчный тип, которого студенты боялись до икоты.

Лавинии с ним делить было нечего.

Фабрициус был первым, кого она увидела, отворив ту самую дверь со смешившей её табличкой. На лице профессора, обычно абсолютно бесстрастном, читалась смесь разочарования и зависти. Перед ним спиной к двери стояла женщина в ярко-алом платье, обтягивавшем такую фигуру, что госпожа Редфилд почти позавидовала.

– Доброе утро! – громко поздоровалась гостья.

– А, Лавиния! – с облегчением воскликнул Фабрициус. – Проходи. Вот, познакомься, госпожа Лаура Сабати, наша коллега из Нувель-Орлеана.

Специалистка по вуду была совсем не так молода, как поначалу показалось. Пожалуй, она разменяла вторую сотню лет, а может быть, и к третьей подходила потихоньку. Впрочем, это не сказывалось ни на гладкой коже цвета кофе с молоком, ни на пышных волосах, только в глазах читалась длинная история опыта и разочарований.

– Мы знакомы, – госпожа Редфилд пожала протянутую ей руку. – Я была у вас пару лет назад, на открытии Школы.

– Конечно, я помню! – женщина в красном улыбнулась.

– Ты что-то хотела, Лавиния? – поторопился спросить Фабрициус.

– Да, мне нужен совет… из твоей сферы. Как раз насчёт духовидения.

– Ну-у… Я полагаю, мы вполне можем сделать небольшой перерыв в обсуждении. Коллеги! – он повысил голос. – Перерыв на полчаса.

Переговариваясь, преподаватели потянулись в коридор, и скоро в комнате остались лишь Лавиния, профессор некромантии и гостья из прекрасного заокеанского города Нувель-Орлеана.

– Мне лучше уйти? – спросила она.

– Вовсе нет, – живо ответила Лавиния. – Вполне возможно, что моя проблема как раз по вашему ведомству, а не из раздела некромантии.

– Ну, хорошо. Давайте сядем, и рассказывай, – распорядился Фабрициус.

При очередном пересказе история странного духа, не знающего того, что ему положено было знать, стала короче и ярче. Когда госпожа Редфилд договорила, специалисты по загробному существованию помолчали, переглянулись и оба кивнули. Потом Лаура Сабати спросила:

– Значит, дух говорил с вами через символ рода?

– Да, голова быка, высеченная на плите, закрывающей склеп.

– Тогда всё совсем интересно. Символ рода, изображённый на входе к месту последнего упокоения членов семьи – очень сильный артефакт. Но воспользоваться им может только тот, кто к этой семье принадлежит по крови, не по имени.

– То есть, жена или приёмный сын не могли бы…

– Нет.

– И получается, что версий совсем немного, – заговорил Фабрициус. – Или граф остался жив и для чего-то скрывается, или он оставил полноправного наследника, который по каким-то причинам работает против тебя.

– Может быть ещё одно, – добавила Лаура. – Если среди предков, захороненных в склепе, был абсолютный его тёзка…

– Не проходит, – возразила Лавиния. – Я называла не только личное и родовое имя, но и титул – одиннадцатый сеньор.

– Тогда вообще вариант только один: этот самый Жильбер Антуан Марк де Буа-Жибо жив. Любой наследник ещё не приведён к присяге королём и, следовательно, не является сеньором. Но и технически, если бы даже всё было проделано, он стал бы двенадцатым графом, а не одиннадцатым.

– Погодите, но дух же врал! Он ответил на прямой вопрос неправду!

– Ну, поскольку, строго говоря, говорил с вами не дух, а символ рода, хозяин вполне мог вложить в его уста те слова, которые ему по какой-то причине выгодны.

– И что же, в таком случае, я расследую? – спросила сама у себя вконец расстроенная госпожа Редфилд. – Убийства не было, наследование не состоится, жизнь в графстве идёт как шла… А ради претензий провинциального полуэльфа на одну-единственную фигуру птицы, пусть даже древнюю, поднимать в ружьё тройку боевиков – это, знаете ли, попахивает самоуправством и экономическим преступлением.

С этим же вопросом Лавиния пришла и к собственному начальнику.

Бригадир Равашаль выслушал её, не перебивая, потом встал из-за стола, похлопал по плечу и сказал:

– Пойдём-ка обедать. Глядишь, кровь прильёт к желудку, а в голову на освободившееся место явится умная мысль.

В рыбном ресторанчике по соседству они заказали похлёбку и обжаренные гребешки, хозяйка принесла графин с белым вином, и жизнь начала казаться огорчённой госпоже Редфилд чуточку лучше.

– Ну и как, – спросил Равашаль, посмеиваясь. – Появились гениальные идеи?

– Только одна. От чего-то же последний граф скрывается? От чего-то или от кого-то… Так вот, пока будем считать, что мы об этом ничего не знаем. Ты отправил меня изучить магическое наследие Буа-Жибо. Жак заканчивает каталог библиотеки, я осмотрю коллекцию артефактов, мальчики изучат пресловутую птицу… и мы все будем ждать.

– Кстати, – тут Равашаль посерьёзнел. – Что с коллекцией?

– В основном она имеет чисто академический интерес, хотя многие предметы надо осмотреть и проверить.

– Будь внимательнее. Если дело не в дневниках, то вполне может быть связано именно с этим собранием. Вот что… Ближайшие два дня я занят выше ушей, а вот в пятницу навещу-ка вас в вашем деревенском уединении.