Наступает тишина, прежде чем он запрокидывает голову и беспечно смеется.

— Я даю тебе слово.Я буду держать свои губы и другие органы при себе.

— Тебе было не так просто сделать это на гала-концерте. —Я продолжаю свою прогулку, стараясь, чтобы в моем голосе не было оскорбления.Он подстраивается под мой шаг, издавая сексуальный гортанный смех.

— Да ну, как установлено, я был очень пьян и очень одинок.Не очень хорошая комбинация, я уверен, ты согласишься.

— Избавь меня от своих оправданий.Просто никогда больше не прикасайся ко мне.

— Почему?— спрашивает он, искренне заинтересованный.— Прости меня за честность — в наши дни ею пользуются немногие, — но это не значит, что ты предала Пола.В настоящее время он на глубине шести футов, на поздней стадии разложения…

— Арсен!— Я рычу, снова останавливаясь на месте.

— …после того, как изменял тебе на протяжении большей части вашего короткого брака. — Он игнорирует мое возмущение, продолжая. — В то время как я прямо здесь, очень живой, и, смею сказать, более привлекательный, чем эта овсянка с ногами и стрижкой. И ты не можешь сказать мне, что не находишь меня привлекательным, потому что я, может быть, и был пьян во время того поцелуя, но мои уши были в порядке. И я помню, Виннфред, как твое сердце билось о мою грудь. Как ты стонала и дрожала...

— Остановись! —Я отчаянно толкаю его, отталкивая, мое лицо горит от стыда и чего-то еще.Чего-то темного и развратного.Потребность?— Просто остановись!Меня не волнует, что он обманул.Меня не волнует, что он был подонком.Он по-прежнему был моим мужем.

Арсен небрежно смотрит на меня, ожидая, когда уляжется буря.

— Теперь, пожалуйста, оставь меня в покое.Я могу идти домой одна.

— Нет, — ровно говорит он.— Я прослежу, чтобы ты благополучно добралась туда.

Я снова начинаю двигаться в сторону своей квартиры.

— Ох.Ты говоришь как хороший южный мальчик.

— Не надо бросаться в мою сторону оскорблениями. —Он возобновляет свою прогулку.— Возвращаясь к нашему первоначальному разговору — ты можешь ознакомиться с делом частного детектива, когда захочешь, при условии, что после этого ты дашь мне доступ в кабинет Пола.Кроме того, когда бы мы ни встретились, я обещаю не целовать тебя.

— Спасибо, — говорю я чопорно.

Он усмехается.

— Ты будешь той, кто поцелуетменясама.

— Мечтай! —Я кричу по-детски.

Мы почти у моей квартиры, и солнце начинает выглядывать из-за крыш.Куда пропала ночь?Я провела с этим человеком десять часов, даже не осознавая этого.

Я останавливаюсь у входной двери и поднимаю подбородок.

— Я свяжусь, когда буду готова увидеть файл.

— И последний вопрос. —Арсен прислоняет руку к моему уху, прислоняясь к моему зданию. Он такой бесстрастный, такой красивый, что с ума сойти от мысли, что он - был - мужчиной одной женщины.

— Что такое?

— Я слышал, как твоя мать говорила, что тебе следует пойти к врачу.Ты в порядке?

Да.Нет, я не знаю.Я слишком боюсь проверять.

Небрежно смеясь, я говорю:

— До свидания, Арсен.

Я распахиваю входную дверь и захлопываю ее перед его носом.

В конце концов, для него это было бы еще одним экзотическим лакомым кусочком, над которым можно посмеяться по дороге домой.

Для меня это моя жизнь.Моя судьба.Мое горе.

Я просыпаюсь от одновременного звона телефона, будильника и дверного звонка.Застонав в подушку Пола — мне до сих пор нравится нюхать ее по ночам, делая вид, что его запах остается на мне, — я отлепляюсь от теплых простыней.

Я бью будильником по кнопке.Пока я тянусь к телефону, звонок обрывается.Я щурюсь, экран слишком яркий для моих сонных глаз.Цепочка текстовых сообщений катится одна за другой.

Лукас:СКАЖИ МНЕ, ЧТО ЧИТАЕШЬ «ТАЙМС».СКАЖИ МНЕ, ЧТО ТЫ ЧИТАЛА.БОЖЕ МОЙ.БОЖЕ МОЙ.ТЫ ЗНАМЕНИТА, ДЕТКА.

Рахим:Нам нужно попросить о повышении зарплаты после этого, лол.

Рахим:Кстати, ты хорошо добралась до дома?

Ма:Привет, Сливка.Вернулась домой целой и невредимой.Полет, к счастью, прошел без происшествий.Все передают «привет».Мы любим тебя и очень гордимся тобой!

Крисси:Уверена, что не хочешь подумать о Голливуде?Похоже, это будет год Винни Эшкрофт.Ты сейчас горячая штучка, буу.

Звонок в дверь снова звонит, и я вскакиваю с кровати, стукнувшись ногой о каркас кровати, по пути за ней.

— Твою ж мать...— бормочу я, распахивая дверь.Я ожидаю увидеть Крисси на другом конце, но вместо этого это курьер в пурпурно-желтой униформе.Он сует мне в руки iPad с сенсорным экраном.

— Виннфред Эшкрофт?Подпишите здесь, пожалуйста.

Я подписываю.Когда я закончила, он передает мне толстую стопку газет и журналов.

— Подождите, а кто мне это прислал?

Парень пожимает плечами.

— Я здесь, чтобы доставить вещи, мэм.

Он разворачивается и уходит.

Я раскладываю все журналы на своем обеденном столе и открываю в каждом из них театральный отдел.Четыре новых рецензии на«Чайку».

— В ансамбле, состоящем из относительно опытных актеров, Эшкрофт сияет как трагическая героиня пьесы с ее шелковистым, мечтательным взглядом и кокетливой хрупкостью.

— Бродвею есть за что ответить.Это неслыханно, почти преступно, что Виннфред Эшкрофт до сих пор не украсила собой ни одну из его сцен.

Даже менее восторженные отзывы все же несколько благоприятны.

— Хотя «Калипсо Холл» нельзя обвинить в создании высококачественных, заставляющих задуматься работ в последние годы (или вообще), подход Лукаса Мортона к одной из наиболее известных пьес Чехова, возможно, не является изобретением, но дает прочный, захватывающий побег от реальности.

Я откладываю газеты и затыкаю ладонями глазницы.Конечно, на сцене я выглядела трагически.Это потому, что ятрагична.

Первые ростки истинной обиды прорастают во мне всякий раз, когда я вижу фамилию Эшкрофт рядом со своим именем.Кажется, все неправильно.Я не Эшкрофт.Родители Пола почти не отвечают на мои звонки, когда я пытаюсь дозвониться и проверить их.Я Таулз.Всегда была.

И дело не только в этом.Истинный смысл того, что сделал Пол, наконец, начинает доходить до меня. Он обременил меня своей фамилией, хотя я всегда должна была бытьВиннфред Таулз.Девушка с мечтательными глазами из Малберри-Крик, которая мечтала по-крупному и, наконец, осуществила это.