Но Тхан был мужчиной, и у него была собственная девушка. «Очень симпатичную англичанку» звали Бет, она часто приходила помочь Тхану продавать бамбуковые изделия, но она была очень тихая, и Эран пока что плохо знала ее. Познакомиться с англичанами, подумала Эран, было непросто, особенно в Лондоне, где царил дух холодного космополитизма. Англичане не выглядели душевно щедрыми людьми, в них не чувствовалось следов кельтского или латинского темперамента. Но возможно, если узнать их получше, то и их дружба вынесет испытание временем, как выдержали их традиции и прекрасная архитектура?

И все же налаживание связей и знакомств с англичанами было для Эран второстепенной задачей. Сначала надо было распространить кассеты. Решив отправить их двумя порциями, Эран послала по нужным адресам первые шесть и потом караулила у почтового ящика всю неделю.

Еще неделя прошла. Ничего! На третью неделю Эран получила один ответ:

«Уважаемая госпожа, мы с сожалением сообщаем, что не имеем возможности принять предоставленную… и т. д., и т. п.». У них даже не хватило вежливости отослать кассету назад, но что-то подсказало Эран, что они вообще ее не слушали. Но она ничего не сказала Бену, который согласился ни о чем не спрашивать, пока сама Эран ему не расскажет.

Вскоре пришло еще два ответа. «Уважаемая госпожа» вскрыла их, чтобы узнать, что у одной из фирм все было заранее расписано и занято, а представители другой фирмы посоветовали использовать услуги профессионального агента. Эран не видела смысла нанимать агента, чтобы он просто делал то, с чем она может и сама справиться. Но про себя решила приберечь этот ход на будущее для одной из оставшихся копий. «Мы сначала посмотрим, что они скажут, когда я привезу им запись лично», — сказала себе Эран.

Был уже поздний ноябрь. У Эран было еще три недели до того времени, когда деловая жизнь Лондона начнет затухать перед рождественскими праздниками, а сейчас стало особенно много работы на рынке. Спрятав пять оставшихся кассет в сумку, Эран отправилась в «логово» к корпоративным львам, где ей пришлось повстречаться с секретаршами-волкодавами, по сравнению с которыми Мойра из конторы Миллера выглядела невинным щенком.

Первая из секретарш, не глядя на Эран, ответила, что мистера Спайсера сегодня нет в офисе. При этом Эран ясно видела через стеклянную панель на двери с его именем сидящий за столом силуэт. Если мисс Кэмпион не возражает, она может назначить встречу, скажем, на… март? На 29 марта 1978 года. Эран с дерзостью согласилась на это предложение, отлично понимая, что 29 марта встреча будет «с сожалением» отменена.

Следующая остановка на ее пути — местная радиостанция. Приветливая девушка предложила Эран сесть, поставила перед ней чашку кофе и оставила одну. Через два часа Эран признала свое поражение и сдалась — отправилась на Би-би-си. Терри Воган был очень популярен на Радио-2, к тому же он был ирландцем. Он просто возьмет кассету и поставит ее для всей страны завтра утром. Ха-ха!

Самое большое, что удалось Эран, — дойти до охранника. Нет, не может быть и речи о том, чтобы лично увидеть мистера Вогана, но, если молодая леди желает, она может оставить пакет, и охранник передаст его по назначению. Естественно, всей охране сначала придется просмотреть на рентгеновском аппарате, что в нем, потому что, сами понимаете, со всей этой ирландской ситуацией сейчас никогда не знаешь, что может быть в таком невинном маленьком свертке. Проклиная про себя пресловутую «ирландскую ситуацию», Эран оставила пакет, надеясь в глубине души на лучшее — вопреки всему.

На следующий день на другой радиостанции Эран попала «прямо в цель». Ей был нужен Эван Харди, и, когда она вошла, он как раз шел навстречу. Эран не имела представления, как именно он выглядит, но Эвана как раз окликнула секретарша в приемной: ему срочно звонили, он ответит на звонок до совещания? Эван стал говорить по телефону, и Эран приросла к месту, ожидая, когда он закончит, а потом бросилась прямо к нему.

— Здравствуйте, мистер Харди, вы тот человек, который мне нужен! Меня зовут Эран Кэмпион. У меня есть кассета, вы должны ее послушать — это певец и пианист Бен Хейли, вот запись его выступления в клубе, и вы услышите, какие там были аплодисменты! — на одном дыхании выпалила Эран.

Эван взял сверток, как будто в нем была живая кобра, сухо поблагодарил девушку и передал пакет секретарю. На обратном пути он его заберет и послушает, пообещал Эван Харди.

В самом деле? Да. Обещает? Обещает, клянется всеми святыми. Вот так…

Это был максимум того, что Эран могла сделать. В подавленном настроении она поплелась домой, сбросила с усталых ног туфли, поставила чайник. Бен был на репетиции. В холле с укоряющим видом стоял доставленный из Данрасвея ящик со свитерами: это сосед-биолог любезно принял груз вместо нее. За оставшееся до Рождества время предстояло продать все эти джемпера, шарфы, ажурные кофточки и многое другое, что еще ей привезут. Гора грязной посуды скопилась в раковине, в наволочке лежало грязное белье, которое давно пора было отдать в стирку, а в палисаднике кот добивал бедную малиновку. Эран выбежала спасти птичку, но та была уже мертва.

Рождественский Лондон был великолепен! Держа Бена за руку, Эран пробиралась через толпу на Бонд-стрит, потом на Риджент-стрит. Она вытягивала шею, жадно разглядывая тысячи блестящих фонариков, вращающихся и отражающихся в витринах, пока они не добрались до Трафальгарской площади. Там стояла гигантская норвежская сосна, украшенная тысячью фонариков. Ее вид очень нравился Бену, а Эран было интересно, действительно ли звезда на верхушке что-то значила для индуса, к тому же еще неверующего.

— Это предзнаменование. Твои титанические усилия сделают меня звездой, — сказал Бен.

Сжав ее руку, Бен поцеловал милое лицо, покрасневшее от холода, и заглянул в серые глаза Эран. Такие большие глаза на этом личике! Но Эран сказала спокойно и даже сдержанно:

— Я старалась. Мы оба старались. Это не наша вина, что мы так мало продвинулись.

— О Эран, ты только посмотри, как все изменилось с прошлого Рождества! Мы тогда пошли слушать Генделя, а потом ты дала мне от ворот поворот, — напомнил Бен.

— Это была вовсе не я, это ты тогда уехал и оставил меня одну, — возразила Эран.

Бен помолчал какое-то мгновение.

— В этом году мне тоже придется туда поехать. Мой отец — христианин, и мама соблюдает все обычаи и традиции этой страны. У нас тоже будет праздничный стол с гусем, как у всех, мы обмениваемся подарками, смотрим выступление королевы — мои родители, во всяком случае, так у нас заведено, — сказал он.

Теперь замолчала Эран. Она взглянула на яркую елочную звезду, поняв, что в этом году она останется в одиночестве. На этот раз — в полном одиночестве, даже без Митчеллов, которые приютили бы ее! Если бы она была женой Бена, он бы взял ее с собой, но это было не так. Он даже не предложил Эран познакомить ее со своими родителями!

В сумерках ее голос упал до шепота, как иголка сосны падает на землю — мягко и неслышно.