— Сегодня нет... — Я нашла в себе силы выдавить кривую улыбку.

— О! Пошли на кухню! Я лично прятал в холодильник остатки коньяка после Восьмого марта!

Да! Коньяк — это просто отлично. Коньяк — то, что нужно.

Мы зашли на кухню, Коля полез во второй, неработающий холодильник.

— Что за хрень!

— Чего? — вяло отреагировала я.

— Кто-то прикололся! Ты глянь!

Я глянула, и смех полез из меня совершенно неудержимо. Я хохотала так, что Коля, наверное, подобно Дамиру тоже усомнился в моем душевном здоровье. Хохотала так, что из глаз потекли слезы, а живот заболел.

В пустом холодильнике, трогательно свесив лапки, болтался в петле одноглазый Микки Маус в выцветших красных подштанниках.

— Блин, мышь повесилась! — подвел Коля итоги этого печального дня.

* * *

Забирать машину после коньяка я не поехала, это терпит до завтра. На автомате дошла до метро, загрузилась в вагон. Все, абсолютно все надо начи­нать сначала! Убийство Лаптева и взрыв заправки, возможно, вообще не связаны. Да и радиостанция, может быть, ни при чем. Мало ли зачем убийца туда звонил. Например, хотел заказать песню...

Я зашла не с того конца. Надо было опросить Сашиных друзей и знакомых, поискать тот самый злополучный пакет, который он так и не передал Леське. Опять всплыло в памяти что-то смутное, но важное, имеющее непосредственное отношение к делу. Что-то, чего я никак не могла вспомнить или понять. Ну когда же мое подсознание разродится нужной информацией?!

Только на «Петровско-Разумовской» до меня дошло, что еду я не к себе домой. Я ехала к Элле.

В общем-то, это разумно. Дома жуткий бардак, и парик надо отдать. Главная опасность в том, что Элла слишком хорошо меня знает и может что-то заподозрить. Не то чтобы я ей не доверяла, наоборот. Элла надежнее швейцарского банка. Но совершенно не хочется впутывать ее в опасную ситуацию без крайней необходимости. Как-то не согласуется такое с моим представлением о дружбе.

Но ехать домой было поздно. Ладно, разберемся как-нибудь.Если подруга и удивилась моему визиту, то вида не показала. Без вопросов приняла у меня из рук парик и, не слушая путаных объяснений, запульнула его в комнату. Потом принюхалась:

— Эй, ты пила!

Я смутилась:

— Всего рюмку коньяка.

На самом деле три рюмки, но об этом лучше умолчать.

— Сегодня коньяк, вчера водка, третьего дня вино. Спиваешься, старушка.

— Ой, кто бы говорил! Ты меня в дом пустишь?

— И даже чаем напою. Ты как — на ночь?

— А можно? Я без машины, не хочу ехать до дома по темноте. Как-то не подумала...

— Нужно! Раздевайся, я на тебе практиковаться буду.

— В смысле? — с опаской поинтересовалась я. Обещание «практиковаться» могло означать все что угодно, от ваяния моего профиля в мраморе до совместных практических занятий НЛП. — Совсем раздеваться?

Элла хихикнула:

— Нет, до трусов и галстука... Практиковаться в смысле Таро!

— Ты еще не выкинула эту дурь?

— Не дождешься! — Она потащила меня в комнату. На полу уже были разложены карты, рядом высилась гора тематической литературы.

— Знаешь, я, наверное, пас. Очень спать хочется. День был суматошный.

— Ну хоть чая попьешь со мной? — Элла немного приуныла. Ей хотелось поделиться свежеобретенными знаниями.

— О, чай — это отлично! То, что надо на ночь.

— Все-таки зря ты так скептично ко всему относишься, — возобновила она разговор, когда мы уютно устроились за кухонным столом.

— А что значит — «ко всему»? Вовсе не «ко всему»!

— Ну, не «ко всему». Что ты к словам цепляешься? К тому, чему не можешь сразу дать определение, наклеить бирочку и поместить на нужную полочку.

— А может, я просто критически оцениваю происходящее? — вяло попыталась я возразить. После эпического позора с аудиокнигой в собственную способность усваивать и анализировать информацию верилось слабо.

— Вот именно! — Элла зачем-то подняла указательный палец. — Именно, что слишком критически. Ты с ходу отвергаешь все, что не вписывается в твою картину мира. А ты знаешь, например, что такой серьезный ученый, как Юнг, не пренебрегал Таро?

— Юнг... это что-то из психологии? Неточная наука.

— Да человек вообще неточное существо. Столько всего необъяснимого!

— И чего твой Юнг говорил про гадание?

— Он не мой. Юнг рассматривал образы на картах как некие универсальные символы. Архетипы, которые знакомы любому человеку с детства.

— Что-то припоминаю из курса психологии.

— Это символы базовые, кросскультурные. Они не зависят от национальности, вероисповедания, убеждений. Это то, что мы впитываем с младенчества, что усваиваем вместе с умением говорить и думать. То, что делает нас людьми.

О боже! Элла села на своего конька. Теперь не слезет.

— И при чем тут гадание? — попыталась я перевести разговор на что-то менее заумное. Лекции по философии — последнее, что мне сейчас нужно. — Юнг любил раскидывать картишки?

— Юнг и его последователи рассматривали Таро как инструмент для общения с собственным подсознанием. Подсознание оперирует символами, поэтому и общаться с ним надо на языке символов.

— Элла, я сейчас не выдержу! — взмолилась я. — У меня был безумный день, я не выспалась, выпила коньяка! Сейчас я просто хочу упасть где-нибудь и чтоб не трогали! Юнг ведь подождет?

— Ой, прости. — Она по-настоящему огорчилась. — Давай я тебе постелю.

Кажется, я заснула до того, как голова коснулась подушки.

* * *

Не по-мартовски яркое солнце разбудило меня, когда стрелки часов уже приблизились к двенадцати. Пару секунд я не могла понять, где нахожусь и как оказалась в чужой постели, потом вспомнился весь вчерашний день: нелепая моя слежка, мечеть, посылка, пролетарская пивная, выволочка от Жужельского, эфир... И главное — вчерашний несмываемый позор. Я прикрыла глаза. Захотелось снова заснуть, забыть и не вспоминать о провале.

Шерлока из меня не получилось. Возможно, я просто взялась не за свое дело. Прошла почти неделя с момента смерти Саши, а я ни на шаг не приблизилась к разгадке. Я даже не могу расслышать, что мне второй день пытается прокричать собственное подсознание.

Вот именно! Подсознание! Я даже села в кровати. Как там Элла вчера говорила? Психологи рассматривают Таро как инструмент для общения со своим подсознанием?

Подруга давно уехала на работу, но книги и карты лежали на месте. При виде стопки разнокалиберных талмудов моя решимость несколько поувяла. После некоторых колебаний я выбрала самую цветастую книгу из коллекции. Опыт подсказывает, что чем ярче обложка, тем проще язык, а совсем неинформативную ересь Элла покупать не станет.