Капитан вышел из каюты и вернулся на квартердек[16], а Тэмсин закончила свой завтрак.

— Сэмюэль, вы не знаете, что сейчас поделывает Габриэль?

— Как всегда, сторожит сокровище, — высказал Сэмюэль свое предположение, стряхивая крошки в ладонь. — Он не любит выпускать его из виду, хотя оно лежит в таком надежном месте, что надежнее и не бывает.

— Возможно, он опасается, что кто-нибудь разживется дукатом-другим, — смеясь сказала Тэмсин, хотя знала, что Габриэль на самом деле этого опасался.

— Ну уж только не на этом корабле, — заявил Сэмюэль, и его обычно бесстрастное лицо оживилось неким подобием чувства. — На корабле кэпа Латтимера нет воров. Все здесь знают, что капитан отдает воров своим же товарищам на расправу, а у нас тут все здоровые парни. Намного суровее и жестче, чем капитан.

Тэмсин уже пришла к выводу, что жизнь матросов на военных кораблях Его Величества довольно мрачна, поэтому она только кивнула в знак согласия, допила свой кофе и отправилась на палубу.

С первого же часа пребывания на корабле она усвоила, что часть квартердека у правого борта — священная территория капитана и появляться там можно только по его приглашению. Однако похоже было на то, что у лорда Сент-Саймона туда постоянный пропуск. Наслаждаясь тишиной и безмятежностью утреннего моря, двое мужчин стояли у поручней возле правого борта и разговаривали. Часовой только что повернул песочные часы, пробило три склянки, это означало, что начались третьи полчаса вахты. Резко прозвучал свисток боцмана, и трое юнг начали карабкаться по снастям и вантам, опережая друг друга, к верхушке мачты, расположенной на высоте нескольких сот футов.

Тэмсин подняла голову вверх, вытянула шею и с завистью наблюдала за ними. Она почувствовала, что у нее занялся дух. Должно быть, зрелище с вершины мачты открывалось захватывающее… Высота не казалась такой уж страшной. Если бы она могла подобрать юбку…

— Даже и думать об этом не смей…

— О! — Она обернулась и увидела стоявшего у нее за спиной Джулиана; его глаза смотрели на нее из-под тяжелых век пронзительно и насмешливо. Уже не в первый раз он угадывал ее мысли.

— Откуда вы знаете, о чем я думаю? Он одарил ее ленивой улыбкой.

— Можешь поверить, Лютик, иногда я читаю тебя, как книгу — Не называйте меня так, — сказала она сердито. Он рассмеялся. В безмятежности сегодняшнего утра было что-то, от чего его мрачные мысли исчезли. Он не пытался анализировать свои чувства и понять, способствовала ли сверкающая красота Тэмсин в этот великолепный день тому, что на него снизошло ощущение покоя и благополучия.

— Трудно не поддаться искушению, когда солнце сверкает на твоих волосах. — Он провел ладонью по ее голове. — Когда я был мальчиком, деревенские девушки частенько собирали лютики и держали их под подбородками в День мая. И если этот золотистый цветок бросал отблеск на их кожу, считалось, что до истечения дня они найдут возлюбленного.

Тэмсин размышляла, почему исчезла его скованность. Он оперся о поручни и, стоя рядом с ней, смотрел на море. Сейчас он казался спокойным и дружелюбным. Тэмсин продолжала наблюдать за мальчиками, карабкавшимися среди снастей, — они раскачивались и перескакивали с ванты на ванту, как обезьяны. Но ее мысли все возвращались к тому, что происходило в ее непослушном теле. Она не чувствовала ничего необычного, но это еще ни о чем не говорило. И что же, ради всего святого, она будет делать, если и в самом деле окажется беременной?

Джулиан обернулся, почувствовав в ней невесть откуда взявшееся напряжение.

— Что тебя беспокоит?

Он убеждал себя: нет ничего, что волновало бы его меньше — и все-таки задал этот вопрос.

Тэмсин на секунду встретилась с ним взглядом, затем отвела глаза и снова стала наблюдать за играми мальчишек.

— Я устала бить баклуши, хочется заняться чем-нибудь полезным.

Как она и рассчитывала, эта отговорка его удовлетворила. Что ж, в этом действительно была доля правды.

— Только попробуй полезть на снасти, дружок, и нашему договору придет конец… он будет разорван навсегда. Ясно?

— Вы всегда говорите ясно, — сказала Тэмсин, на этот раз радуясь ссоре.

— Стараюсь, как могу, — ответил Джулиан уксусным тоном. — Он уже собирался вернуться к капитану, когда с вершины мачты раздался громкий крик:

— Движемся вперед, сэр! Видны три точки по правому борту! Хьюго взял бинокль, поднес его к глазам и стал вглядываться в синюю гладь океана. Действительно, на горизонте виднелись корабли.

— Дайте сигнал юнгам на мачте, мистер Коннот. — Голос капитана был спокойным, в нем не ощущалось и намека на возбуждение, которое он чувствовал. — Надо их опознать.

— Да, сэр.

Команда оживилась, хотя это еще никак не проявилось внешне, — не было ни возгласов, ни суеты, пока что люди застыли в настороженном молчании. Матросы на палубе столпились у поручней, боцман стоял наготове со своим рожком, все глаза были устремлены на горизонт, все в напряжении ждали, когда юнга опознает флаги.

Наконец сверху донесся срывающийся от возбуждения голос мальчика:

— Готов поручиться, сэр, что это французский флаг!

— Я не собираюсь держать пари, мистер Грантли. Мне нужны факты. — Голос капитана резал, словно алмаз по стеклу.

— Развернуть паруса, мистер Коннот. Возможно, если мы подойдем поближе, это поможет молодому джентльмену разглядеть как следует.

Пронзительно зазвучали боцманские свистки, и корабль мгновенно ожил. Тэмсин зачарованно наблюдала, как матросы гроздьями повисли на снастях, заняв свои привычные места, как разворачивался парус за парусом и «Изабелла» на всех парах помчалась вперед.

— Это точно, сэр. На флаге французские цвета, — крикнул юный джентльмен с вершины мачты, чуть не свалившись от возбуждения со своего насеста.

— Отлично, поднимите американский флаг, Коннот. Мы слегка собьем их с толку. — Капитан повернулся к Джулиану, скромно стоявшему рядом. — Как отнесетесь к перспективе морского боя, Сент-Саймон?

Джулиан только улыбнулся, но этого было достаточно. Он наблюдал, как спускали английский флаг и водружали американский. В таком обмане не было ничего необычного, только флаг бедствия был священен. Они поднимут флаг со своими цветами лишь в самый последний момент, и это будет означать, что они готовы к битве.

— По местам, мистер Харрис!

Снова пронзительно запел боцманский свисток.

— Всем на палубу!

Масса людей, слишком большая для столь ограниченного пространства, — как волна прилива, хлынула на палубу, и сначала могло показаться, что движение это хаотично, но вскоре стало ясно, что в нем есть смысл и строгий порядок. Наконец каждый занял свое место, и корабль погрузился в напряженную тишину, слышен был только скрип снастей, и «Изабелла» неслась вперед по водной глади. Тэмсин почувствовала, что и ее тоже охватывает возбуждение, и кровь быстрее заструилась по ее жилам. За ее спиной выросла фигура Габриэля, лицо его было мрачно.