Армии замерли в противостоянии, но быстро стемнело, а следом на позиции пришла ночь. Стало ясно: завтрашняя битва окажется беспощадной – французы или прорвутся сквозь порядки русских, или все здесь полягут.

На рассвете французы пошли в атаку, но были отброшены. Раз за разом начинали они штурм и каждый раз отступали. День прошёл, не выявив победителя. На позиции вновь опустились сумерки, и тогда из-за строя пеших французских полков выскочил собранный в кулак кавалерийский отряд и по чистому полю бросился в атаку на левый фланг русских, а пехота закрывала этот прорыв своими штыками.

– Император там! – крикнул Алексей, обращаясь к Василевскому. – Вперёд, за ним!

Маленький отряд бросился наперерез идущим в прорыв. Но они не успели – сминая пехоту и прорубая себе коридор на выход, кавалерия французов врезалась в левый фланг русских войск. В этой рубке мелькали знаменитая чёрная треуголка и серая шинель императора. Конные егеря в чёрных медвежьих шапках плотным кольцом окружали своего «маленького капрала».

– Туда! – закричал Алексей, саблей указав в гущу битвы. Сражаясь, он пытался не упустить из виду всадника в серой шинели. Рядом рубился с французами Василевский. Во главе своих драгун офицеры постепенно приближались к цели, как вдруг авангард французского отряда прорвал линию русских войск и вскачь устремился по полю. В этот миг конные егеря во главе с императором развернулись и заняли оборону, не давая русским войскам начать погоню. Бой возобновился с новой силой. Все меньше защитников оставалось вокруг Наполеона. Алексей почти приблизился к нему, когда с всадника слетела знаменитая чёрная треуголка, и князь вдруг увидел смуглого и кудрявого молодого человека. Это был не Наполеон!

От изумления Алексей даже опустил саблю и чуть не погиб, пропустив удар французского егеря, но, выбив оружие из рук противника, Василевский отбил нападение.

– Это двойник! – крикнул Алексей, стараясь перекричать шум битвы.

Василевский тоже это понял, но сдаваться не хотел:

– Давай возьмём хотя бы этого! – крикнул он.

Прорубая проход к загадочному всаднику, друзья ринулись вперёд, но, когда почти добрались до цели, двойник императора дёрнулся, выронил саблю и рухнул под ноги своего коня; по его серой шинели расползалось большое кровавое пятно. Алексей обернулся и увидел француза, чуть не убившего его минутой ранее. Егерь, видно, целил в Алексея, а попал в соотечественника.

Друзья подскакали к упавшему и спешились. Василевский перевернул и приподнял раненого, а Алексей над ним склонился.

– Кто вы? – спросил Черкасский. – И где Наполеон?

– Мой император прорвался, а я счастлив отдать за него жизнь, – шепнул раненый, и его глаза стали закатываться.

– Постойте, скажите хотя бы, как вас зовут? Ведь вы спасли жизнь самому Наполеону! – крикнул Алексей в надежде, что умирающий его услышит.

– Маркиз де Сент-Этьен, – слабо улыбнувшись, ответил француз, потом глаза его затуманились. – Прощай, дорогая, я любил тебя, – прошептал раненый и умер.

Бой затихал, остатки полка, прикрывавшие отход своего императора, полегли в сечи. Наступившая темнота вновь остановила битву, но стало ясно, что французам уже не победить. Наступивший день не обманул ожиданий Кутузова. После ожесточённого боя русские войска загнали неприятеля в лес и окружили. Через несколько часов французы сдались.

Наполеон потерял всю свою артиллерию и пешие полки, но кавалерия вырвалась и двигалась сейчас к границе, чтобы уйти на соединение с австрийскими союзниками. Французы успели навести лишь два моста через реку Березину. Накануне ударил сильнейший мороз, и к огромному количеству раненых прибавились обмороженные. Бонапарт приказал пропустить по переправе лишь семьи своих приближённых и гвардию. После этого он велел сжечь мосты, а толпы обессиленных французов остались на берегу на милость подошедших русских.

Император Наполеон спешил в Париж набирать новые полки, а что ещё ему оставалось? Великая армия, всего полгода назад перешедшая Неман, осталась лежать в русских снегах.

С Милорадовичем Алексей дошёл до Немана, а потом командир вызвал Черкасского и приказал собираться в Петербург.

– Вы должны предстать перед его величеством, пора вам воскреснуть и для двора тоже. Сейчас бои закончены. Вы мне пока не нужны, но, если император отпустит вас, возвращайтесь, я всегда буду рад, – объявил генерал, пожал Алексею руку и отправил его собираться.

Василевский ждал друга в коридоре. Граф казался очень расстроенным.

– Я всё знаю. Жаль, что ты уезжаешь, мы хорошо воевали вместе…

– Обещаю, что не стану ухаживать за столичными красавицами, оставлю их всех тебе, – пошутил Алексей.

– Я и сам не буду за ними ухаживать, я дал слово одной девушке – вот война закончится, и я на ней женюсь, – серьёзно ответил его молодой друг.

– Не знал, что ты помолвлен.

– Я не хочу об этом говорить, это личное, – объяснил Василевский. – Но речь не обо мне. Дарю тебе в дорогу две бутылки коньяка – в такой мороз самое верное средство не замёрзнуть.

Друзья обнялись, прощаясь, и Алексей выехал в Петербург.

Петербург встретил Черкасского заснеженной Невой и колючим от мороза воздухом. Ну и пусть, на то и дом, чтобы согреться! Никогда ещё Алексей так не радовался, открыв дверь своего особняка на Миллионной.

Увидев князя, лакей в вестибюле онемел.

– Да жив я, жив, – засмеялся Алексей и, отстранив оторопевшего слугу, прошёл в дом, на ходу снимая шинель. Навстречу спешил седой дворецкий. Увидев хозяина, он замер, потом из его глаз брызнули слёзы.

– Ваша светлость, счастье-то какое…

– Я живой, Фирс, успокойся, – объяснил Алексей и спросил: – Кто сейчас в доме?

– Князь Василий, он в гостиной сидит, я предупрежу.

– Нет уж, не нужно, я сам с ним поговорю…

Дядя сидел у окна, читал газету. На звук шагов он обернулся и так побледнел, что Алексей подумал, не собирается ли старик отдать Богу душу. Впрочем, церемониться с этим негодяем смысла не было.

– Князь Василий, немедленно покиньте мой дом! Ваши вещи слуги упакуют и отправят по тому адресу, который вы им оставите, – заявил Алексей и добавил: – Если я выясню, что вы растранжирили мои деньги, я вас засужу, и вы закончите свои дни в долговой тюрьме. А сейчас пошёл вон!

Князь Василий почти выбежал из комнаты. Он уехал через десять минут.

Алексей спросил у дворецкого, куда дели его одежду. Фирс послал двух лакеев в бельевую кладовую. В первом же сундуке нашёлся светло-серый сюртук, а под ним ещё ни разу не одетый парадный мундир. Дворецкий принёс хозяину сапоги и зимнюю шинель с бобровым воротником.

– Пусть мне приготовят ванну, и пришли кого-нибудь посообразительнее из лакеев, пока я не найду нового камердинера, – распорядился Алексей и отправился в кабинет, чтобы написать прошение об аудиенции.