Бывший царь упал навзничь с последней мыслью, что он никого не предал и что он остался верен всем сердцем своей Родине, своей семье и своим предкам. Хотя это досталось ему слишком высокой ценой. Жизнь сгорела, прошлое заволоклось непроницаемой дымкой.

Мать бросилась закрывать сына своим телом. Возникла бестолковая путаная стрельба. Пули роями запели в воздухе. Возник невероятный грохот и шум. По комнате заметался и не находил выхода женский визг. Крики отчаяния разорвали воздух на части. Комната наполнилась густым пороховым дымом. Кругом повисли жуткие вопли, ужасный стон и вой. Стрельба продолжалась беспрерывно. Сполз по стене доктор, упал камердинер, рухнул на колени повар. Дико крича, отскочила в угол высокая Демидова, прикрываясь пуховыми подушками. Метнулись, присели у стены раненые Татьяна Николаевна и Мария Николаевна. Сестры закричали, вцепившись друг в друга. Лицо Анастасии мучительно перекосилось от страха.

— Не убивайте меня! Я всего лишь служанка! — в отчаянии закричала Демидова.

Она безумно замотала головой и жутко пронзительно завизжала. Темнота содрогнулась от ужаса, но только не сердца расстрельной команды. Здесь никто никого не собирался жалеть. Уже пули остыли, а стрелки продолжили, разгорячено бесноваться. Караульные, беспрестанно жали на курки. Пули рикошетили от стен. Одному солдату отстрелянный патрон залетел за воротник, и он нелепо закричал.

— Довольно! Прекратить стрельбу! — пригибаясь, крикнул Юровский.

Выстрелы смолкли. На стуле застонал раненный цесаревич. Великие княжны Татьяна и Мария, мучаясь, скорчились у стены. Матвей, кинувшийся на помощь, бессильно опустился на пол. Ему совершенно не хотелось двигаться, он лишь страстно хотел перестать чувствовать боль, щедро разлитую вокруг. Как после стольких выстрелов они еще остались живыми? Матвей Васильев схватился за лицо обеими руками. Боже мой, на это невозможно было смотреть. Матвей увидел, что в эту жуткую ночь все законы человечества были отброшены в доисторические времена. На дворе будто стоял не двадцатый век, а мрачное средневековье. Будто бы и не было никакого развития человечества. Будто бы это произошло в диком племени. Будто это творилось не на Земле. Кажется, что даже древний предок был не способен на такое злодеяние. Наверное, даже они жили по каким-то установленным правилам и законам.

“Что же вы натворили негодяи? — простонал Матвей Васильев. — Как вы могли поступить так? Чем они могли провиниться перед вами? За что вы предали их смерти? Как Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия и Алексей помешали вашему счастью? Убив их, вы счастливее стали?”

Яков судорожно засунул в горячий кольт новые патроны.

— Добивайте!

Сквозь пороховой дым просветлилось мертвенно-бледное лицо царевича. Никулин сделал вперед два шага и разредил в Алексея все патроны из револьвера. Мальчик сполз со стула в ноги отца. Татьяна и Мария возле стены крепко обнялись. У Демидовой обильно потекли по лицу слезы.

— Не убивайте. Я хочу жить! — умоляла она, глядя широко расширенными глазами на подходящего стрелка, но тот с размаху ударил штыком и девушка, схватившись за ствол винтовки обеими руками, жалобно простонала: — За что?

Из прекрасных глаз Татьяны и Марии брызнули слезы. Сестры, прикрыв головы руками, отчаянно заплакали. Им стало страшно как никогда. Прощаясь, они не смогли разглядеть друг друга сквозь слезы.

Из мучительного кошмара семью вырвала смерть. Романовы разметались по комнате в жалких позах. Пронзительно завыла собачка. Ермаков проткнул ее штыком и бросил в дальний угол комнаты, а потом, скользя сапогами по залитому кровью полу, прошел мимо всех жертв и добил их тупым штыком. В тесной комнате глухо прозвучали одиночные выстрелы. Души Романовых бесшумными тенями пронеслись мимо Матвея Васильева и исчезли в лунной мгле.

Один из караульных увидев в окно страшную картину, бессмысленно оглянулся по сторонам и, бросив свой пост, сбежал от увиденного ужаса на задний двор. У многих караульных повидавших виды зашевелились волосы на голове. Их испугал расстрел беззащитной семьи, но только не суд истории и проклятие потомков.

В ту ночь на громадной высоте в лунном сиянии отчаянно зажглись трепещущие сердца царской семьи. И уже не боль и не мучительное страдание пронизывали сердце Матвея Васильева, а желание вырваться из этого беспредельного звездного мира, который парализовал его волю. Он очнулся с трудом понимая, что с ним и где он находится. У него от чего-то пронзительно звенело и кружилось в голове. Он вздрогнул и растерянно оглянулся кругом. Ему показалось, что город стали наполнять какие-то таинственные вооруженные всадники из глубоких древних времен. Они стремительными волнами появлялись из-за далекого горизонта. Призывный языческий зов из прошлых веков долго звучал в душе Матвея Васильева. Голова горела, глаза застилала мутная пелена. Сердце молодого человека наполнилось дрожью. Он словно в бреду опустился на колени и в полубреде сотворил своими словами простую душевную молитву.

***

Трудно жить летом в неволи, а еще труднее умирать. Жила, была семья, и вот уже никого не осталось. Еще вечером они мечтали о будущем, а теперь все стало прошлым. Смерть разрушила надежды узников. Лето грубо и дерзко исковеркало их жизненные планы. Отстрадались, теперь им уже нечего было бояться. Мучительная жизнь для них кончилась. Будто по наущению дьявола случилось это страшное убийство. Их, в общем-то, успешная жизнь окончилась страшной драмой. Судьба злодейка не сжалилась над ними. Они как жили единым целым, так и ушли нераздельной семьей, даже смерть не смогла разлучить их. Чистые святые души царской семьи легкими тенями ушли в вечность. Водоворот судьбы не простил Ники страшную ошибку.

Войков, склонившись над телом Романова, стащил с его руки золотое кольцо с красным рубином, покрутил перед глазами и, криво улыбнувшись, опустил в свой карман.

В это время с улицы вернулся встревоженный Павел Медведев.

— Я слышал стрельбу на улице, — доложил он Юровскому.

— Возьми в доме Попова людей, чтобы погрузить трупы и прибраться в особняке — приказал ему Яков.

Медведев разрядил револьвер в тело Романова и ушел исполнять приказание.

— На чем выносить будем? — озадачился Юровский.

— На оглобли натянем простыни, и получатся носилки, — подсказал Никулин.

— Молодец — соображаешь, — похвалил его Яков. — Тащите оглобли и простыни.

Караульные соорудили носилки и застелили кузов грузовика солдатским сукном, чтобы не перепачкать его кровью жертв. Первым понесли тело Ники. Возле автомобиля тело бывшего императора встретил Голощекин.

— Собаке — собачья смерть, — плюнул с ненавистью комиссар.

Медведев что-то шепнул на ухо Юровскому. Яков мгновенно взбесился, в его глазах угрожающе шевельнулись темные зрачки.

— Мы сделаем проще. Остановить погрузку тел, всем строиться!

Караульные выстроились в две шеренги. Яков начал говорить быстро и отрывисто.

— Предлагаю сложить на стол все присвоенные драгоценности. Или сдадите добровольно,