Зоя так и не вышла посмотреть, кто пришел. После того дня, когда в квартире был обыск, она вообще старалась не выходить из своей комнаты.

* * *

На улице было сухо и солнечно. Алексей взял свою спутницу под руку.

– Ну, выкладывай!

И Полина рассказала ему все, что приключилось с их семьей за последнее время.

* * *

Алексей был поражен тем, что узнал от няни. Слишком неправдоподобно выглядели эти рассказы со стороны. Оставалось верить на слово. Как одна обычная медсестра смогла так перевернуть жизнь всей семьи? Ну что же. Придется во всем разобраться. Прежде всего с непонятным арестом Володи.

Кроме того, что Владимир Михайлович Светланов был арестован по обвинению в антисоветской деятельности, – выяснить ничего не удалось. Всплыли старые довоенные связи с неким немецким профессором Клаусом, были найдены бумаги (не подшитые к делу!), порочащие звание советского врача – что-то про увлечение оккультными науками и чуть ли не колдовство. Но все было расплывчато, непонятно, натянуто.

Да и не смогли бы они помочь ему в любом случае. Потому что, прежде чем прочитать все эти документы, он узнал, что Володя скончался от сердечного приступа во время допроса.

Что теперь говорить девочке? Как он посмотрит ей в глаза?

Своих детей у него не было. И Алексей не знал, как с ними общаться и о чем говорить. А в такой ситуации? Понятно только, что нужно оформлять опекунство. Девочка не останется одна. Оба они, получается, сироты, надо держаться друг за друга. А если все, о чем говорила Полина, правда, Зою быстро со свету сживут.

Не теряя времени, Алексей задействовал все свои связи, узнал про необходимые документы. И прямо к ужину прибыл в квартиру своего брата. Точнее, бывшую квартиру брата.

* * *

За столом сидели двое – как догадался Алексей, Володина жена и ее дочка. Зои не было. Лиза, открыв дверь, заспешила в гостиную, предупредить хозяйку. Гость зашел, познакомились, Наталья распорядилась подать для него ужин.

– А что же Зоя не кушает с вами?

– Девочка плохо себя чувствует. Целыми днями лежит в своей комнате. Вы, наверное, знаете. У нас такое несчастье.

– Ну и хорошо, что ее нет. К сожалению, я вам принес не радостную весть. Не буду тянуть. Владимир Михайлович умер.

Наталья и Катя одновременно ахнули. Первая побледнела.

– И что же теперь?

– Надо как-то сказать об этом Зое, боюсь, для девочки это станет очень сильным ударом!

– А что будет с нами? – капризно спросила Катя. Видно было, что для нее это точно не трагедия. Алексей заметил, как мать пихнула дочь под столом ногой.

– Ладно, я пошла уроки учить. А то сейчас еще что-нибудь выяснится.

– С вами? С вами будет все в порядке, если это можно так назвать. Вы, как вдова Володи, останетесь в этой квартире и ваша дочь, конечно же, тоже. А я, как единственный известный из имеющихся родственников, оформляю опекунство над Зоей и переезжаю жить к вам. – И он посмотрел прямо в глаза Наталье.

Глаза забегали, нервозность невозможно было скрыть.

– Не нервничайте, Наталья Владимировна. Я понимаю и уважаю ваши переживания. Одна, с двумя девочками. Положитесь на меня. – Алексей прикрыл ее холеную руку своей ладонью. Наталья не сдержалась и отработанным кокетливым взглядом, который, по ее мнению, действовал на мужчин безотказно, взглянула на него из-под красивых бровей. Наталья не сомневалась в себе. Пока нечего переживать, решила она. Попадется на удочку так же, как его братец. Да к тому же Зойка ему не родная. Можно будет и общего ребеночка родить. А почему бы и нет?! Только надо быть осторожной. Настроение улучшилось.

И Алексей Дмитриевич понял, что выбрал правильную линию поведения. Главное – не переборщить.

– Ну, а где же Зоя? Мне бы поговорить с девочкой.

Наталья опять замялась.

– У себя в комнате.

– Проводите меня к ней.

* * *

Алексей зашел в тесную комнатенку, огляделся. Полина говорила ему про то, что девочку переселили чуть ли не в кладовку. Тогда он отнесся к словам няни с недоверием... Присел на краешек стула. Зоя не спала. Просто лежала.

– Здравствуй, Зоюшка! – Алексей Дмитриевич ласково улыбнулся. – Может, тебе принести что-нибудь поесть или чаю?

– Я не хочу. А вы кто?

– Я, дорогая моя Зоюшка, брат Владимира Михайловича. Ты меня видела совсем малышкой, не помнишь уже.

– Вы знаете что-нибудь про папу?

– Вот именно об этом я и хотел с тобой поговорить. Не знаю только, как начать.

– Папа ведь ни в чем не виноват, его скоро отпустят? – Она чувствовала необъяснимое доверие к этому человеку. Он показался ей добрым и хорошим. Может быть, из-за того, что ее никто давно не называл Зоюшкой.

«Нечего тянуть. Будь что будет».

Алексей взял девочку за руку.

– Зоя, папы больше нет. – Он посмотрел в ее недоумевающие глаза. – Его вообще нет. Он умер. Вот такие дела, – не зная, что еще сказать, нелепо прибавил он. Не имея сил смотреть в лицо ребенку, потерявшему сразу двух родителей, потерявшему в сущности все – любящую и любимую семью, дом, заботу, детство, любовь и ласку, он подошел к окну и, глядя в никуда, стал говорить без остановки: – Зоинька, не бойся, я тебя не оставлю. Я стану тебе за отца и за мать. Я понимаю, что их не заменишь, но у меня нет детей, ты будешь моей дочкой. Я переезжаю в Москву. Буду жить с тобой. Никто не сможет тебя обидеть. Я стану заботиться о тебе. Ведь у меня тоже никого не осталось. Мы будем вместе. Я, правда, много работаю, но я постараюсь, очень постараюсь. Я какой-никакой, а дядька тебе. Полину вернем. Все будет хорошо. А я тебе потом все про себя расскажу. – Он повернулся. Зоя лежала в той же позе, даже не плакала. И только спросила, можно ли будет сходить к папе на могилу. Алексей Дмитриевич уже подумал об этом. Тело брата давно сгорело в печи крематория. Он решил, что поставит на могиле Надежды Александровны фото брата и скажет Зое, будто он сам не знал, что Володю похоронили, а другие ей не сказали, потому что не хотели расстраивать. И они вместе сходят к нему попозже. Зоя не возражала. Попозже так попозже. Она, наверное, еще не до конца осознала происшедшее, но то, что этот внезапно появившийся человек сразу постарался успокоить ее и стать близким, очень помогло ей в этот момент.

– Полина сказала, вы с папой делали чудесных кукол? – Нужно было как-то возвращать девочку к жизни. И правда, Зоя улыбнулась:

– Хотите, покажу?

– Ну, конечно.

И племянница достала корзинку и принялась увлеченно показывать и рассказывать. Не показала она только одну куклу – мачеху, лежащую в сундуке.

– У нас и мастерская есть. Пойдемте?

– Конечно, ребенок. – Он сам не знал, что назвал ее так же, как называл отец. Он все больше и больше проникался к отзывчивой девочке и в который раз твердо обещал себе, что не оставит ее.