слово отпечатывается в сознании. – Поняла, да? – резко покидает моё тело, оставляя ощущение пустоты.

Приходится вернуться в реальность.

– Да… – с огромным усилием выдавливаю из себя. – Но…

Договорить не удаётся. Артём снова вторгается в мой рот, словно завоеватель, клеймя свою территорию. Не слышу и не запоминаю тот момент, когда он умудряется избавиться от своих джинс. Понимаю, что это так, когда он разрывает поцелуй, немного отстраняется и приподнимает меня за бёдра, тут же насаживая на возбуждённую мужскую плоть.

– Никаких «но» больше не будет, Жень, – проговаривает вместе с первым толчком во мне. – Ты мне нужна. Всегда. Любая. Просто потому, что моя. Только моя. Ничья больше, – впивается пальцами в мои бёдра сильнее, поднимает вверх и выходит, чтобы снова резко опустить на себя. – Я люблю тебя больше жизни. И точно знаю, что ты чувствуешь также, так что не говори мне, что это – не то самое, которое должно помочь нам начать заново.

Молчать – пожалуй, самый лёгкий из всех возможных вариантов. Да и частый жёсткий ритм, который задаёт Рупасов, не считая нужным продлять диалог и дальше – не очень-то способствует иному. Могу лишь тихонько вскрикивать и мысленно молить Артёма не останавливаться, пока тот ожесточённо вбивается в моё тело, раз за разом двигая нас обоих к границе, через которую и сама стремлюсь переступить. Оргазм накрывает и выворачивает нас почти одновременно. Внутренние мышцы сжимаются вокруг мужчины, пока он изливается в меня, а в синих глазах поселяется невесомая пелена, перекрывающая собой былые эмоции. На секунду я даже вижу в них безмятежность и освобождение. И чувствую то же самое. Ровно, как и было сказано. Не важно уже ничего, когда он со мной.

Да, мы оба зависимые. Точно не адекватные. Не способные прощать или принимать что-либо, что идёт вразрез с нашими желаниями и стремлениями. Но, при всём при этом, именно это нас и объединяет. Мы одинаковые в своей сути. И пусть последнее совершенно точно не приведёт ни к чему хорошему, как и былое множество раз, но… Попытаться-то можно? Почему бы не рухнуть с небывалой высоты вновь, если уже доводилось проделывать подобное не единожды? Как минимум потому, что перед падением, всё равно ведь возможно ощутить это незабываемое чувство полёта, которое может сделать счастливым. Счастливыми – нас обоих.

– Хорошо, Тём, – выдыхаю тихо. – Мы попробуем заново.

Не вижу его лица, потому что утыкаюсь лицом ему в грудь, наслаждаясь мерным тяжелым дыханием и размеренным сердцебиением. Но всё равно чувствую ответную улыбку, когда он нежно целует меня в макушку.

– Умница, – отзывает Рупасов.

Артём прижимает к себе крепче, но объятия длятся недолго. Мужчина тяжело вздыхает и пересаживает меня обратно на пассажирское сиденье, после чего спешно поправляет на себе одежду.

– Ты же не против, если мы поедем ещё чуточку быстрее? – задумчиво прищуривается любимый, глядя в сторону циферблата кварцевых часов на левом запястье. – Не хотелось бы начинать знакомство с твоим сыном с опоздания…

Качаю головой в согласии, а невольная улыбка расплывается на моих губах сама собой. Уж слишком много предвкушения читается в синих глазах.

– Уверена, вы подружитесь в любом случае, – зачем-то проговариваю в ответ.

Может быть потому, что и сама очень надеюсь на это.

– Ну, я постараюсь не разочаровывать ни мальчика, ни его маму, – хмыкает Артём.

Мужчина дарит ласковую улыбку и вновь ловит мою ладонь правой рукой, переключая ими рычаг управления коробки передач, чтобы вывести внедорожник с обочины. В аэропорт мы и правда не опаздываем.

Глава 21

Зона выхода пассажиров после прилёта переполнена. Гул толпы отражается в моём сознании, пока я старательно разглядываю снующих туда-сюда людей в попытке разглядеть тех троих, кого мы ждём. О посадке самолёта было объявлено чуть больше десяти минут минут назад. Но свекрови, свёкра и Матвея всё нет и нет. В душе поселяется нехорошее предчувствие, а я сжимаю металлическое ограждение перед собой до побеления пальцев, пытаясь унять дрожь в руках.

– Спокойнее, Жень, – ласково шепчет на ухо Артём. – Не экзамен сдаёшь ведь.

Вздрагиваю. Занятая своими мыслями, не замечаю, как он успевает подойти настолько близко и теперь стоит за моей спиной.

– Всё же хорошо, правда? – дополняет всё в таком же тоне.

Неуверенно киваю в ответ, а мужчина кладёт свои ладони поверх моих и аккуратно сжимает. На мгновение становится и правда легче, но стоит подумать о том, в какой позе нас может застать мой сын…

– Отойди немного, – прошу тихонько.

Невольно и сама пытаюсь отодвинуться, вот только передо мной ограждение, а Рупасов не выпускает из капкана своих объятий.

– Ты же обещала, – напоминает он с тенью укора и прижимается ко мне ещё плотнее, продолжая нашёптывать на ухо: – Разве что-то успело поменяться? Или уже передумала? Снова, – последнее звучит безоговорочным заключением.

Сердце болезненно сжимается. В какой-то мере Артём прав и, наверное, столь яркая демонстрация отношения рядом находящегося со мной – наиболее лёгкий вариант, чтобы свекровь не задавала лишних вопросов, но…

– Пожалуйста, Тём, – продолжаю настаивать на своём. – Матвей, он… Не так сразу, Тём. Пожалуйста, – комкаю фразы, начиная нервничать ещё больше.

Вряд ли семилетний мальчик оценит присутствие чужого мужчины около своей матери, тем более в таком ключе. Да и витающее в воздухе напряжение, когда Рупасов так близко – слишком отчётливо, чтобы пошло на пользу.

– Хорошо, – пусть и не сразу, но сдаётся в итоге Артём. – Кстати, пока не забыл… – он отодвигается в сторону, а после тянется в задний карман джинс, доставая оттуда мой смартфон.

О нём я успела подзабыть, поэтому скрыть удивление, когда смотрю на Рупасова, не удаётся.

– Когда ты?.. – бормочу односложно, но тут же замолкаю, решив не обременять нас обоих несвоевременными расспросами. – Спасибо, – заканчиваю в итоге, натягивая подобие благодарной улыбки.

Забираю телефон и возвращаю взгляд на встречный поток людей.

– Твою вторую игрушку оставил под водительским сиденьем, – дополняет Артём.

Мне требуется не одна секунда, чтобы сообразить, о чём именно он говорит. Но красноречивый снисходительный взгляд синих глаз не оставляет иных вариантов, равно, как и последующий вопрос:

– С каких пор ты таскаешь с собой огнестрел, а, Жень?

Больше не гляжу в сторону своего сопровождающего, но даже так чувствую на себе всё то неодобрение, с которым он смотрит на меня. Становится не по себе. И ещё больше, когда память услужливо подсовывает недавние события на дороге с участием главного предмета нынешнего обсуждения.

– С некоторых, – отзываюсь неопределённо.

Совсем не хочется делиться историей, в которой фигурирует потенциальный маньяк