— Подождем?

— Нет. Ждать не будем — поищем.

Разделились на группы: Рвань с Рыбиной, Альваро с князем и Лупано с Амандой — такое разделение последним пришлось очень по душе, что было заметно даже толстокожему Рыбине.

— Посматривайте, — сказал тот. — Вдруг да погоня?

— Не, погони не может быть, — сплюнув через выбитый зуб, уверенно возразил бывший вожак шайки. — Но тут ведь всякого люда хватает. А Малыш и заблудиться мог вполне, клянусь Святым Яго!

К полудню они прочесали всю округу, и даже больше, заглянув буквально под каждый куст. Тщетно! Мальчишка исчез, словно в воду канул. А может, и правда — в воду? Река-то недалеко… по прикидкам Вожникова, километрах в пяти-шести… рядом.

— Да, пойдемте к реке, — закивал Альваро Беззубый. — Вдруг он туда ушел да увидел кого…

— Или его уж схватили…

— Да, посматривать надо.

Все оглянулись на князя, в задумчивости застывшего на вершине утеса, близ корявой сосны, извивающейся ветвями, словно скрученный жуткой подагрой Змей Горыныч. Жаркое солнце давно уже высушило утреннюю росу и туманную дымку, оставшуюся невесомым покрывалом лишь высоко в горах. Парило. Все чаще налетал ветер, так что грозы не должно было быть, просто не успевали собраться тучи.

— Вы идите к реке, старший — Альваро, — наконец принял решение Егор. — Не торопитесь, по пути тщательно осматривайте все… Только кричать, я полагаю, не надо.

— Да, не стоит — там опасные места, — гордый назначением Альваро довольно цыкнул через выбитый зуб. — Можете не волноваться, сеньор, все будет сделано четко и скрытно.

— А я и не сомневаюсь. — Спрятав улыбку, Вожников придержал за локоть одного из парней — Рыбину: — Постой-ка, дружище Энрике. Ты что-то там говорил про цветы?

Рыбина — нескладный подросток с угрюмым некрасивым лицом и потухшим, словно у снулой рыбы, взглядом — с удивлением оглянулся:

— Да, говорил. Они там растут, на круче… ну, Малыш вчера приносил…

— Идем, покажешь. Осмотрим все, а потом остальных нагоним. Вперед!

— Угу, — Энрике с готовностью поклонился и утробно высморкался. — Готов за вами идти куда угодно, благородный сеньор!

Сказал и, отвернувшись, показал Беззубому язык, думая, что «благородный сеньор» не заметит. А сеньор заметил, он вообще всегда все замечал или, по крайней мере, старался. Заметил и сейчас… и про себя улыбнулся, отметив, что даже такой внешне угрюмый и неприятный тип, как Рыбина, все же определенным чувством юмора обладает. А значит — далеко не дурак. И цветы вот заметил.

— Ну, долго еще?

— Вон, господин, у той скалы. Прямо вот тут, по тропке… А вот и цветы!

— Ага, вижу, вижу, — присмотревшись, улыбнулся Егор. — Гладиолусы.

— Что, сеньор?

— Или маргаритки… Шучу! Сам-то знаешь, что за цветы?

— Думаю, что это ромашки, сеньор.

— Ромашки, я и без тебя вижу.

— А рядом, похоже, ирисы. Да! Малыш такой же цветок и приносил… кажется…

— Кажется?

— Да уже темновато было.

— Постой-ка… — Князь наклонился, поднял из травы шелуху: — А это что еще за мусор?

— Семечки. Тыквенные, сушеные…

— Ага… ага… — внимательно осматривая тропинку, протянул молодой человек. — И кто же это, интересно, их тут сушил?

— Да кто угодно, сеньор! — Энрике едва сдерживался, чтобы не рассмеяться, что было бы крайне невежливо, а казаться невежливым Рыбина не хотел.

— Кто угодно — паломники, рыбаки, охотники… Семечки ведь много не весят: возьми с собой в дорогу да щелкай, все не так жрать охота, ага. Вон еще шелуха, а тут…

Парень вдруг опустился на колени и заводил носом, словно гончая, почуявшая след.

— Что такое? — заинтересованно склонился Егор.

— Камень плохо лежит, — Рыбина уверенно ткнул пальцем. — Вот этот. Как-то не так.

— Что значит «не так»?

— Так он не такой уж большой и тяжелый, а лежит ровно посреди тропы, — пояснил парень. — А тропа-то нахожена, давно б его кто-нибудь в расщелину скинул, ага! А ну-ка…

Вожников еще ничего не успел подумать, как Энрике, вскочив на ноги, с размаху пнул каменюку, и тот, слетев с тропинки, подпрыгивая, покатился вниз да угодил прямо в ручей, подняв тучу брызг.

— Вот так и было бы, сеньор! — уперев руки в бока, довольно сказал юноша. — Всеми святыми клянусь.

— С чего ж он тогда здесь лежал? Кто-то что-то скрыл… — Присев, князь погладил каменистую землю рукой, нащупав что-то липкое… — Кровь?

— Точно, кровь, сеньор! — полизав странные пятна, закивал Рыбина. — Всеми святыми кля…

— Да хватит уже клясться! — Вожников взволнованно указал вниз, в расщелину. — А ну-ка, спустись, глянь — что там?

Бывший гопник тотчас исполнил приказанное, ухнув в расщелину с такой прытью, что князь уже стал всерьез опасаться — не разбил бы дружище Энрике голову! Не разбил. Спускался ловко, видать, с детства по горам лазил и сейчас еще не потерял сноровки. Спустился, искал, можно сказать, носом землю рыл и под каждый камень да кустик заглядывал. И не нашел — ни-че-го!

— Нет, сеньор, если и убили, так тело сюда не сбросили. Ручей мелкий — увидели бы. Наверное, к реке увели.

Вожников недоверчиво покачал головой:

— И кому мог понадобиться нищий мальчишка?

— А кому угодно, сеньор. Его же можно продать маврам! Полсотни золотых, как пить дать, отвалят… ну, или чуть меньше.

— Ах вон оно что… — протянул Егор. — И как же я раньше не догадался? Но почему тогда кровь?

— Может, для острастки ударили? Чтоб не трепыхался.

— Да нет — крови-то слишком уж много. Боюсь… — оборвав фразу, князь махнул рукой. — Ладно, пошли к реке.

Вскоре путники вышли к реке, все так же несшей свои мутные воды в море, иногда — маясь на разливах от безделья, а иногда — мчась в горных теснинах сокрушающе-бурным потоком.

— На излучине надо смотреть, — сказала Аманда.

Князь молча кивнул, и все прошли по узкой рыбачьей тропе до излучины, широкой, поросшей у самой воды узенькой кромкой шуршащего на ветру камыша. Ничего… никаких трупов, выброшенных течением тел…

— О Матерь Божья!!! — Аманда показал рукой чуть выше, где на лужайке, над могильным холмиком, высился свежесрубленный крест. Рядом с крестом лежал букетик ирисов… — Господи, что это? Откуда здесь?

— Бог в помощь, путники!

Егор вскинул глаза, машинально положив ладонь на рукоятку висевшего за поясом ножа. С горного кряжа на лужайку неспешно спускались вооруженные алебардами и мечами люди, всадники — кто верхом, а кто вел лошадей под уздцы. Незнакомцев было чуть больше дюжины, все мужчины да мускулистые парни, на ком-то даже позвякивала кольчуга, и вообще все они сильно походили на воинский разъезд. Арагонские караулы!!! Те самые, кого так опасался Егор. Черт побери… вот, поди ж ты, довелось встретиться! Ну да, ну да — разъезд, вон и попоны — полосатые, желто-красные, и плащи… Правда, никакой агрессии воины покуда не проявляли, вели себя вполне мирно, дружелюбно даже. И особо не лезли с расспросами, лишь один — усач в обтянутой зеленым бархатом бригантине — спросил: