Неспокойно было на границах. Китайская армия отражала набеги хорошо ей знакомых тибетцев и снова воспрявших духом тюрков. А из Маньчжурии грозила новая сила, и были все основания полагать, что весьма серьезная. Там образовался союз монгольских племен киданей, и когда он атаковал Поднебесную – варварам удалось дойти до нынешнего Пекина, прежде чем их отразили.

Однако долго пробыть на высоте положения У-хоу не смогла. И годы были уже за семьдесят, и никак не отпускающая похоть отнимала слишком много сил. Внешне она держалась вполне моложаво – китайская косметика и медицина способны творить чудеса. Даже затеяла сложную любовную драму с выбываниями. Сначала пригласила во дворец и приказала умертвить парикмахера-монаха, произведя вместо него в официальные фавориты своего личного врача. Потом исчез и этот, а государыниного ложа удостоились сразу двое: юные красавцы братья Чжан. «Накрашенные и напудренные, в богато расшитых халатах», – гласит хроника. Старуха совсем потеряла голову с этими молодцами.

Стоит ли удивляться, что когда во дворце пошли такие дела, весь госаппарат стал впадать в безответственность и коррупцию. Министры пытались образумить государыню-императора, но она просто гнала их вон.

Наконец, не забывшие о конфуцианской чести вельможи решились на поступок. Они сплотились вокруг сына императрицы Чжун-цзуна (когда-то «царевича Иня») – давным-давно ею низложенного, но которому разрешено было вернуться из ссылки. В один прекрасный день (или ночь) заговорщики во главе отряда в полтысячи гвардейцев овладели дворцом, проследовали в покои Дочери Неба и прикончили там братьев Чжан. Тут появилась У-хоу, вся растрепанная и в бешенстве. Она разразилась страшными проклятиями и угрозами, однако вскоре поняла, что благоразумнее не волноваться.

Ей дали спокойно умереть (что произошло уже через несколько месяцев, в том же 705 г.), и даже присвоили посмертное имя «Подражательница Небу». Возможно, за то, что перед кончиной она соблюла приличия: отказалась от императорского титула и всем все простила.

Но порядок в Поднебесной не наступил. Не закончилось даже женское правление: место почившей У-хоу заняли супруга и дочь восстановленного в правах императора Чжун-цзуна – госпожа Вэй и царевна Ан-ло. При этом мать погрязла в любовных интригах, а дочка думала только о наживе. Во дворце они опирались на тех, кто привык ловить рыбку в мутной воде, да еще и развели многотысячный штат евнухов, беззастенчиво лезущих к управлению страной.

Через пять лет, в 710 г. Чжун-цзун скончался – не исключено, что его отравила императрица. У нее уже наготове было поддельное завещание, по которому престол переходил к ее пятнадцатилетнему сыну.

Но тут на дворцовой сцене появился новый персонаж: Ли Лунцзы, сын другого свергнутого императора – Жуй-цзуна. По сценарию недавних событий, он ворвался во дворец со своими сторонниками и примкнувшими к ним стражниками. Схваченных сподвижников двух дам тут же обезглавили, не пощадили и их самих: вдовствующую императрицу – когда пыталась спастись бегством, а ничего не ведавшую о происходящем принцессу – за туалетным столиком, когда она накладывала макияж.

Успевшего взойти на престол подростка в прямом смысле слова сбросила с него сестра Ли Лунцзы – принцесса Тай-пин. Императором был провозглашен (вернее, восстановлен в правах) доживший до этого момента Жуй-цзун.

Только и на этом гниение головы Поднебесной не закончилось. А пора бы уже, народ царящими беспорядками был доведен до опасной точки кипения.

Жуй-цзун правителем оказался никаким, вместо него власть в свои сильные руки пыталась взять дочь – принцесса Тай-пин. Но тут (в 712 г.) на небесах объявилась комета, и престарелый император, воспользовавшись знамением, передал свои регалии Ли Лунцзы.

Тот взошел на престол под именем Сюань-цзуна. Неугомонная сестра, после череды ссор, хотела угостить его ядом, но ей это не удалось. Тогда она стала подговаривать к мятежу военных – сорвалось и это. Брат, казнив ее сообщников, с ней самой поступил великодушно – разрешил совершить самоубийство.

Так очередной трагедией закончилось «бабье царство» и начались славные времена императора Сюань-цзуна (685–762 гг., правил в 713–755 гг.).

Вы помните, как вдовствующая императрица У-хоу, лишив власти своего сына Жуй-цзуна, заодно приказала убить двух его любимых наложниц – наверное, чтобы не очень радовался жизни в отставке? Сюань-цзун был сыном одной из них.

Человек, о каких говорят, что ничто человеческое им не чуждо. С ближними своими сердечен. С приближенными бывал когда мягок, когда тверд – и то, и другое обычно к месту. Хотя иногда мог взорваться – это, наверное, в бабушку. Любил изящное: играл на музыкальных инструментах, сочинял стихи, был замечательным каллиграфом. Хороший спортсмен – с увлечением играл в конное поло (в тогдашнем его варианте). Вошел в историю как заядлый любитель петушиных боев и игры в кости. Приверженец даосизма, смог постичь его философские глубины.

Сюань-цзун страшно не любил чародейство, и один уличенный в нем министр умер под палками. Государыня, прибегшая к магии, чтобы исцелиться от бесплодия, была изгнана из дворца, а ее супруг с тех пор ограничивался обществом наложниц. От них у него было пятьдесят девять детей. Ни один из сыновей не смог превзойти в этом отца, хоть парни и были под стать ему. У одного было тридцать шесть, у другого пятьдесят пять, и только у одного пятьдесят восемь (и на всю эту ребятню полагались подобающие царским отпрыскам поместья).

Советников император подобрал себе не из коррумпированной камарильи прежнего двора, а из тех, кто не очень рвался к чинам – желали сначала понять, что же от них потребуется, как государь собирается управлять Поднебесной. То есть из настоящих ученых мужей-конфуцианцев. Вскоре им представился случай обозначить свою принципиальную позицию в одном спорном деле. Двое молодых людей обвинялись в убийстве цензора, несправедливое, по их мнению, обвинение которого против их отца послужило причиной его казни. Одни советники считали, что их, как примерных сыновей, следует оправдать, другие – что казнить, как несомненных нарушителей закона. Сюань-цзун высказался за высшую меру.

На наведение порядка в управлении ушло несколько лет. Особенно много внимания уделялось провинциям: туда перевели многих сведущих столичных чиновников, заработала, как положено, инспекция. За период тотальной расхлябанности развелось множество бродяг, слонявшихся без дела то ли по природной наклонности, то ли от безысходности. От них были проблемы, но не было дохода в казну. Изданный императором указ на шесть лет освобождал от налогов тех, кто пожелает осесть на предоставляемой ему земле. Число податных в короткий срок увеличилось на 800 тысяч человек.

После наступившего на границах относительного замирения были сокращены гарнизоны – от этого тоже прибавилось земледельцев. Был взят курс на профессионализацию армии – численность местной милиции, от которой все равно было мало толка, была сведена к минимуму. Но приветствовалось, чтобы солдаты, служащие в приграничных районах, обзаводились семьями и хозяйством. В окраинных областях войска подчинялись военным губернаторам, многие из которых происходили из кочевников – в этом не видели пока большой опасности.