Фируза затрясла головой.

— Нет, не могу, я поклялась твоей сестре, что не стану помогать вам, — она всхлипнула и ладонью отерла слезы.

— Халида знает? — недовольный Ильдерим вскочил и нервно заходил по комнате. — Зачем ты ей сказала?

— Я ей ничего не говорила, она случайно увидела вас вместе — весной, когда вы были у нее дома. Она сказала, что здесь, в нашем селе вы не должны встречаться.

— Глупая девчонка! — он поморщился. — Нет, я, конечно, обожаю свою сестру, но она женщина и не должна лезть в мои дела.

— Она обещала все рассказать отцу, если я стану помогать тебе в этом. Я поклялась.

— Ладно, мама, ладно! Конечно, клятвы нужно выполнять, но ведь один только раз, и я сразу уеду! Один только раз, мама, никто ничего не узнает, а Халиде ты просто ничего не говори. Иначе я не смогу найти себе покоя, и не знаю, что со мной будет, неужели ты хочешь, чтобы я страдал? Ты ведь сама сказала, что я — самое дорогое, что у тебя есть.

И мать не выдержала.

— Хорошо, — опустив голову, печально проговорила она, — сделаю, как ты просишь. Но только не выходи никуда из дома. Я поговорю с Натальей, она придет сюда завтра ночью. А сейчас я приготовлю тебе поесть, ты голоден.

— Сегодня! Я хочу видеть ее сегодня ночью!

— Сегодня ночью она уже легла спать со своим мужем, я не могу прийти и вытащить ее из его постели, чтобы привести к тебе, потерпи.

Фируза ошибалась — Наталья в эту ночь спать со своим мужем так и не легла. Сначала она долго возилась, с озабоченным видом перекладывая купленную в буфете провизию из одной сумки в другую. Сергей, рано улегшийся в постель, следил за ее порхавшими пальцами и, наконец не выдержав, спросил:

— И что ты там столько священнодействуешь?

— Погоди, Сережа, не отвлекай меня, я хочу все уложить сейчас, чтобы утром уже не возиться. Понимаешь, мне нужно как-то распределить помидоры по поверхности, чтобы они не помялись. С другой стороны, я боюсь, что они сомнут друг друга, сок потечет вниз и испортит пироги. Так что я ищу компромисс, не мешай.

Наконец компромисс был найден, и Наталья, выключив свет, отправилась в душ. Сергей с нетерпением ждал, когда жена вернется, — нынче ему, как никогда, хотелось поскорее ощутить прикосновение ее горячего упругого тела. Лежа на спине, он невольно прислушивался к далеким шагам поднимавшихся и спускавшихся по лестнице сотрудников — душевые были на первом этаже.

Наконец Наталья вошла, наполнив комнату тонким ароматом дорогого шампуня, включила настольную лампу и долго укладывала волосы феном, а потом переодела халатик, села за стол и с увлеченным видом уткнулась носом в потрепанный томик Франсуазы Саган. Муж позвал ее — раз, второй, третий. Она лишь отрешенно бормотала «ага, сейчас», кивала и продолжала читать.

Около часу ночи он — раздраженный и раздосадованный — наконец уснул, а когда его разбудил проникший в комнату луч солнца, часы показывали семь. Наталья, так и не сняв халата, спала на краю кровати, свернувшись клубком и подложив под голову книгу вместо подушки. Пышные после укладки феном волосы закрывали ее лицо и все еще слегка пахли шампунем. Вздохнув, Сергей натянул шорты, футболку и дотронулся до ее плеча:

— Ты, кажется, рано утром куда-то собиралась. Не проспишь?

Она посмотрела на него сонными глазами и вновь их закрыла.

— Сейчас, Сереженька, еще пять минуточек.

— Ладно, я тебя не жду, мне некогда, пошел завтракать.

Сергею действительно было некогда — он ждал приезда Черкизова из Киева и едва вошел в свой кабинет, как на письменном столе зазвонил телефон.

— Сергей Эрнестович, Черкизов беспокоит. Не рано?

— Нет, я уже на месте. Скоро вас ждать?

— Как будет машина, через час обещали — у них тут какая-то поломка. После обеда доберусь, не раньше.

Связь прервалась. Сергей закрыл глаза и, словно наяву, увидел свернувшуюся калачиком фигурку жены.

«Наташка всегда была такой горячей, несмотря ни на что — стоило дотронуться или хотя бы взглянуть, как она… Почему же вчера?»

Он попробовал себя успокоить:

«Сейчас у нее наступила реакция на все, что пришлось пережить за последнее время — смерть Юры, проблемы с Танькой. К тому же, ей приходится целые дни проводить с дочкой, а ведь с этими подростками с непривычки с ума сойдешь. Конечно, мы сами виноваты, что всегда мало уделяли внимания ребенку, и дело ведь не только в пеленках — наладить контакт и все прочее. Не стоит обижаться, что у Наташи от всего этого временами пропадает желание, нужно быть терпеливей. Точно — успокоиться и не забивать себе голову идиотскими мыслями».

Сразу после обеда Сергей забежал к себе в комнату, чтобы к приезду Черкизова переодеть пропахшую потом футболку, и, громко хлопнув дверью, в изумлении остановился — сонно протирая глаза, Наталья сидела на кровати, на полулежала выпавшая из-под ее головы книга.

— Сережа? Что случилось?

— Ничего, не рассчитал силы удара, извини. Я думал, ты уже загораешь на озере.

— Проспала, как же я так? — посмотрев на часы, она заметалась по комнате, сбросила халат, просунула руки в бретельки бюстгальтера и торопливо начала его застегивать: — Свинство какое с моей стороны, они ведь меня ждали с утра.

— Ты бы больше читала по ночам, — сбросив пропотевшую футболку, Сергей вытащил из шкафа чистую и уже собрался натянуть ее на себя, но вид обнаженного тела жены внезапно вызвал у него прилив желания. — Думаю, тебе можно уже не торопиться — они давно ушли без тебя и даже, наверное, успели вернуться домой, — голос его внезапно зазвучал глухо, в голове мелькнуло:

«Ничего, задержусь немного. Черт, а Черкизов? Ладно, подождет — пусть пока пообедает в столовой».

Он сделал шаг в ее сторону, но Наталья быстрым движением набросила платье и начала торопливо застегивать пуговицы, разглядывая себя в овальном настенном зеркале.

— Нет, я побегу. Если они, пошли без меня, попробую добраться до озера самостоятельно. Халида говорит, что там мелко, но я должна сама убедиться, — она зачесала волосы назад, скрепила их на затылке пластмассовой заколкой и улыбнулась своему отражению.

— Что ж, убедись.

Отвернувшись от жены, Сергей начал натягивать футболку. Наталья неожиданно ощутила острое чувство вины и жалость к мужу.

«Сережа не виноват в том, что Ильдерим так поступил. Да я его уже и забыла, он мне не нужен, а Сережа — мой муж, нам всегда было хорошо друг с другом, и я не должна…»

— Сережа, подожди!

Он застыл у двери, холодно глядя на нее вполоборота.

— Да, я тебя слушаю.

Подойдя к мужу, Наталья положила руки ему на плечи и, коротко поцеловав в губы, хриплым низким полушепотом сказала:

— Я сегодня рано приду домой, хорошо?