Матильда Кшесинская, слушая рассказы о том, как заботился о раненых её Государь, её Ники, с удвоенной энергией занималась своим лазаретом. Ей приходилось на какое-то время отвлекаться и на выполнение задач по своей профессии, которая тоже нужна была фронту.

Не раз выезжала она на гастроли, которые теперь согласовывались с военной необходимостью. Бывала в прифронтовой зоне, бывала и в тех городах, которые обеспечивали тыл армии.

География обширна – последовательно: Ревель, Киев, Москва, Харьков, Ростов-на-Дону, Баку, Тифлис.

Но забота о раненых оставалась главной.

«Летом этого, 1915 года, чтобы немного развлечь своих раненых и дать им возможность подышать свежим воздухом после замкнутой лазаретной жизни, я привозила их к себе на дачу в Стрельну партиями в десять человек, для этого мне давали казенные грузовики. С нами приезжали заведующая лазаретом и одна из сестёр. Я была очень счастлива, что могла украсить их жизнь. Вова был всегда очень рад провести день с ранеными. Он внимательно следил за ходом военных действий, знал наизусть все главные сражения, и если среди раненых были солдаты, которые принимали участие в одном из таких, то расспросам его не было конца. Вова часто приходил также в лазарет и играл с ранеными в шашки. У него был свой любимец, с которым он предпочитал играть».

Так прошли остаток 1914 года и 1915 год. Шла война, лилась кровь. Россию не удавалось сломить, и враги последовательно предпринимали всё новые и новые коварные шаги.

По поводу убийства Григория Распутина споры не утихают до сего времени. Острие этих споров направлено на восприятие самого старца. Кто он – добрый друг государя и государыни или мошенник? Но вот что интересно. За Распутина, как правило, те историки, документалисты, писатели, которые за Россию. Против Распутина, как правило, те особи в человеческом обличье, которые против России. Поди уж тут, читатель, разбери, кто прав.

Матильда Кшесинская коснулась и этого момента:

«В ночь с 16 на 17 декабря 1916 года в Юсуповском дворце в Петрограде князь Феликс Юсупов убил Григория Распутина, заманив его к себе в гости под разными неблаговидными предлогами».

Вот уже намётки её отношения к событию. Ну а мы добавим, что убийца-то и не мужчина вовсе, а особь с нарушенной ориентаций, особь, в которую деградировал некогда сильный род Юсуповых, берущий начало со времён Иоанна Грозного и принесший много пользы России. Достаточно назвать Николая Борисовича Юсупова, соратника императрицы Екатерины Великой, блистательного дипломата, созидателя неповторимого архитектурно-паркового ансамбля Архангельское, покровителя искусств, собирателя великолепной картинной галереи. Человека, которого сам Александр Сергеевич Пушкин называл «мой Юсупов», посвятив ему замечательное стихотворение. Николай Борисович должен был стать посаженым отцом на свадьбе поэта, но болезнь помешала этому. Он ведь был уже в возрасте, поскольку ровно на полвека старше Пушкина.

И вдруг весь род оказался сосредоточенным в смазливом и трусливом ферте с нарушенной ориентацией. Матильде, по-видимому, было даже противно много говорить о нём. А вот по поводу соучастника преступления великого князя она выразилась более конкретно. Но сначала её мнение о самом старце:

«Распутина я никогда не видела ни близко, ни издалека и ничего также не имела общего ни с ним, ни с его окружением. Никаких личных впечатлений о нём у меня не было, но говорили о нём тогда много, и подробно, и повсюду. Многие, и я в том числе, думали, что слишком большая близость Распутина к Царской семье была вредна и нежелательна, но все же убийство было роковой ошибкой. Многие лица, достойные доверия, подтверждали, что несколько раз в действительности Распутин спас Наследнику жизнь, приостановив кровотечение. Всю свою надежду на спасение сына Императрица возлагала только на него с того дня, когда наиболее выдающиеся светила заявили о своём полном бессилии помочь Алексею Николаевичу. Убивая Распутина, убили у Императрицы последнюю её надежду, и это было самое жестокое и отвратительное в совершенном злодеянии».

А вот теперь и о представителе дома Романовых…

«Каким для нас всех было ужасом известие о причастности к убийству Великого Князя Дмитрия Павловича и о его высылке в далекую Персию. Он был вовлечён в заговор с целью бросить тень на всю Императорскую фамилию, а участие Пуришкевича, человека ультраправого направления, как бы оправдывало в его глазах эту преступную затею. Но лично он Распутина не убивал. Когда несколько лет спустя мы встретились с Дмитрием Павловичем в Париже, уже в эмиграции, то он с отвращением вспоминал роковую ночь в Юсуповском дворце и избегал встречаться не только с участниками этого дела, но даже и с теми, с кем он тогда видался. Ему хотелось забыть все связанное с этим. Многие думали, наверное и самые участники, что с исчезновением Распутина всё пойдёт лучше, зло, окружавшее Трон, будет удалено, и дурные влияния на Государя прекратятся, и Россия наконец вздохнет и наступят золотые дни. Но как все ошиблись. Быть может, некоторые на это и рассчитывали. Именно с этого рокового момента все покатилось к роковой развязке».

Вот ключевая фраза… Всё покатилось к роковой развязке! Матильда Кшесинская знала, что писала. И между строк читается понимание её, кто и для чего убил Григория Распутина. Он оставался последним препятствием для совершения государственного переворота, осуществлённого теми, кого Достоевский справедливо называл бесами и сравнивал со вселившимися в свиней.

Убийцы и те, кто им потворствовал, лгали, что Распутин своим влиянием на царя заставляет его менять решения… А вот мнение иное.

Президент Французской республики Эмиль Лубе отметил: «О русском Императоре говорят, что он доступен разным влияниям. Это глубоко неверно. Русский Император сам проводит свои идеи. Он защищает их с постоянством и большой силой. У него есть зрело продуманные и тщательно выработанные планы. Над осуществлением их он трудится беспрестанно.

Иной раз кажется что-либо забытым. Но он все помнит. Например, в наше собеседование в Компьене у нас был интимный разговор о необходимости земельной реформы в России. Русский Император заверял меня, что он давно думает об этом. Когда реформа землеустройства была проведена, мне было сообщено об этом через посла, причем любезно вспомянут был наш разговор… Под личиной робости, немного женственности царь имеет сильную душу и мужественное сердце, непоколебимо верное. Он знает, куда идет и чего хочет».

В жизни Матильды Кшесинской было много мистического. Вот и в начале 1917 года – рокового для империи и для её навечно возлюбленного Ники – ей предложили сыграть на бенефисе в опере «Фенелла» «заглавную роль» Немой. Причём, что удивительно, эту оперу на императорской сцене ставили впервые, хотя общепризнано было, что она приносит несчастья. И фактов, о том свидетельствующих, было очень и очень много.

Опера известна в истории театра под разными названиями. Самое первое – «Мазаньелло, или Немая из Портичи», затем называли просто «Немая из Портичи». Её автор французский композитор Даниэль-Франсуа-Эспри Обер (1782–1871), известный как мастер комической оперы. В России она появилась под названием «Фенелла», но в 50-х годах XIX века шла под названием «Палермские бандиты». Значительные изменения в оперу были внесены основателем современного классического романтического балета Михаилом Михайловичем Фокиным именно при работе с Кшесинской.