* * *

Храм Христа Спасителя просматривался, кажется, из любой точки в центре Москвы, хочешь ты любоваться им или нет. Внутрь же Саша попала впервые — и была крепко разочарована. Снаружи здание выглядело скучно, но, по крайности, строго и величественно, а внутри сразу зарябило в глазах от невозможно разнородного и пестрого декора.

— На покаяние — это тебе в нижнюю церковь, Преображенскую, по лестнице вон, — сказал Пашка. — Я тут обожду.

— Ты что же это, не должен разве со мной идти?

— ОГП не имеет полномочий на церковной территории, — Пашка вздохнул; ему досадно было признавать, что его ведомство вовсе не всемогуще. — Я и тут уже вроде бы не при исполнении, а вниз в форме да без особого приглашения мне и вовсе хода нет. А ты иди, тебя там ждут.

— Ладно, бывай, не скучай тут…

Лестница на контрасте с пышной обстановкой показалась совершенно будничной, да и скудно освещенная подвальная церковь с низким потолком воображение не поражала. Вошла Саша свободно, никто не поинтересовался, кто она и по какому делу. Два дюжих монаха в дверях, кажется, впускали всех — вскоре после Саши вошло еще несколько человек, их тоже не спросили ни о чем. А вот у выходящих проверяли особые грамотки.

Кто-то читал монотонно, речитативом, но на современном русском языке, без церковных анахронизмов:

Итак, прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте, ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу, который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины.

Глаза скоро привыкли к приглушенному свету. Преображенская церковь была полна народа, хотя держались все очень тихо. Длинные ряды людей — мужчины с правой стороны, женщины с левой — били земные поклоны, и не каждый сам по себе, а синхронно, словно гребцы на галере, повинующиеся ритму неслышимого барабанщика. Саша решила, что это такое место в церковной службе, но прошло пять, десять минут, а земные поклоны все не прекращались. Да ни в одной службе не было такого, это просто слишком тяжело физически! Покаяние? Черт! Ну, можно, наверно, воспринять как атлетическое упражнение, раз так нужно для дела… Михайлов обещал, больше пары часов вся эта канитель у нее не займет.

Монотонный голос продолжал читать:

Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии. Ибо прежде создан Адам, а потом Ева; и не Адам прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление.

Поклоны били не все. Другие люди были заняты еще чем-то, небольшими группами или парами. Саша принялась наблюдать за полным мужчиной в твидовом костюме, беседующим с седобородым монахом. Со стороны разговор выглядел вполне мирно, не похоже, чтоб мужчину запугивали или пытались унизить. Вот он достал что-то — кажется, бумажник — из кармана пиджака и протянул монаху. Монах рассеянно посмотрел на подношение, повертел его в руках — и… выронил? Мужчина поспешно склонился, поднял с пола бумажник и с поклоном вернул. Монах отбросил бумажник — теперь уже, без всякого сомнения, нарочно — за несколько шагов. Мужчина опустился на четвереньки и стал искать свою вещь, путаясь в ногах у других молящихся.

— Да вы тут все больные на голову! — выдохнула Саша. — Я не буду этого делать!

— Ты не будешь, — ответили ей. Саша вздрогнула: рядом стоял щуплый молодой монашек. Она и не заметила, как он подошел. — Тебе это не помогло бы. Тебя ждут внизу, в отделе сугубого покаяния.

Саша подобралась: отдел сугубого покаяния занимался разработкой красного протокола.

— На это уговора не было, — сказала Саша насколько могла твердо.

Михайлов не мог так ее подставить! Она еще не исполнила свою роль в его партии. Кто-то переиграл его, решил руками неприкосновенной Церкви убрать с доски пешку, занявшую опасную позицию?

— Да не бойся ты, комиссар, — улыбнулся монашек. — Никто тебя не тронет. Больно надо. Старец Самсон просто посмотреть на тебя хочет. Идешь, нет?

Саша вдохнула провонявший прогорклым лампадным маслом воздух. Жаль, что Пашки с ней нет! Он, конечно, должен не ее защищать, а других от нее… но все равно насколько с ним было бы сейчас спокойнее. А теперь… Саша быстро огляделась. В церкви довольно дюжих монахов, а кающиеся едва ли выйдут из своего гипнотического транса, чтобы вступиться за нее. Если с ней решили что-то сделать, то сделают в любом случае.

Да и любопытно же, что там у них, в конце-то концов.

Монашек уже семенил через зал, даже не глянув, идет ли она следом. Саша проследовала за ним к боковой дверце. Они спустились еще на пару пролетов и оказались в выкрашенном белой краской коридоре. Судя по запахам и по тому, что удавалось рассмотреть в приоткрытые двери, тут располагались хозяйственные службы, канцелярия, кухня. Навстречу прошла монахиня с грудой разномастных папок в руках, потом — паренек с бидоном на тележке.

Все смотрелось обыденно и ничуть не напомнило зловещие пыточные подвалы из любимых Пашкой шпионских романов. Впрочем, Саша из опыта знала, что на самом деле пыточные подвалы вот так невзрачно и выглядят.

Они спустились еще на пролет… да что тут у них, в самом деле, подземный город? Монах открыл маленькую беленую дверь. Невысокой Саше пришлось согнуться, чтобы войти.

— Дальше электричества нет, — пояснил он, взял с полки у входа две свечи и запалил от лампады, висящей перед темной старинной иконой. Одну протянул Саше.

— Свечи, — усмехнулась Саша. — Отчего только не смоляные факелы?

Монашек глянул на нее и лукаво улыбнулся — или ей померещилось в дрожащем свете свечи?

К изумлению Саши, они снова стали спускаться, а потом углубились в переплетение новых коридоров. Света здесь почти не было, только изредко висели масляные лампы. Саша, до того без усилий запоминавшая дорогу, мгновенно потеряла направление. Тянуло холодом и сыростью. Кладка стен — грубо отесанные каменные плиты…

— Откуда тут эдакая древность? — удивилась Саша. — Этому храму сколько, пятьдесят лет?

— Сорок, — ответил монах. — Но прежде здесь стоял другой храм, о котором мало кто помнит. И от него остались подземелья, о которых мало кто знает.

— Главное, чтоб не выяснилось, что из них мало кто возвращается…

Монах прибавил шаг. Саша едва поспевала за ним, прикрывая огонек свечи ладонью, чтоб не оказаться в кромешной тьме. Парнишка что, кругами