Ягишиня смутилась и тут же накинулась на Ирку:

– Вот только попробуй, упырица, нашей маме что-нибудь сделать! Мы тебе клыки так отполируем, что ни один дантист не поможет!

Ирка всерьез обиделась:

– Ваша мама сама виновата, это она из меня упырицу сделала! Ее, между прочим, на квест никто не приглашал! Несовершеннолетних она, видите ли, не любит! А сама всем гадостей наделала, народу из-за нее полегло – страшно сказать сколько! Да ее загрызть только справедливо!

– Ой-вэй, вот так оно всегда и начинается! – старый ла́мед-во́вник вышел из темноты, неторопливо обошел столпившихся ягишинь, доковылял до вцепившейся в Бабу Ягу Ирки и укоризненно покачал головой. – Все кричат, все друг друга обвиняют: это ты виноват! Нет, это ты виноват! Потом драка пошла: одни убивают других за то, что те убивают этих… И никто уже и не помнит, с чего все началось. И, между прочим, история с Ивасиком-Телесиком тоже мутная. Слышали-то все только Ивасикову версию, а она, таки да, вызывает сомнения. Вроде с мимоезжими богатырями у Таможенницы всегда все в порядке было, с чего бы это она вдруг решила случайного мальчишку жарить и есть? Что Ивасика в печь сажали, то, я извиняюсь, только его собственные слова, а что Аленка-ягишиня погибла – то, я извиняюсь, единственный непреложный факт. Таки да, сильно печальный!

По морщинистой щеке Бабы Яги медленно скатилась слеза.

Ирка отвела клыки от бабкиной шеи и шумно сглотнула.

– Уходите! – хмуро буркнула она ягишиням. – Мы дошли до конца игры и собираемся из нее выйти! Уходите, слышите, а то через… – она покосилась на часы, – через пять минут у меня и мозги обупырятся, тогда вашу мамашу одна несовершеннолетняя вампирша точно загрызет!

Старшая ягишиня поглядела на Ирку долгим тревожным взглядом, взмахнула мечом… И она и ее сестры медленно растаяли в воздухе.

– А вы, бабушка, стойте спокойно на своей костяной ноге! – прикрикнула на старуху Ирка. – Я с вами еще не закончила! Надо было в свое время с самим Ивасиком разбираться, а не отрываться теперь на всех подряд!

Держа Бабу Ягу за плечи перед собой, Ирка свечкой взлетела в небо и с безумной скоростью рухнула вниз, словно копье, с размаху вгодняя старуху по пояс в землю.

– Меч ее мне дайте! – жестко велела девочка ла́мед-во́внику.

– Ирочка, вы абсолютно уверены? – поинтересовался старик, разыскивая в траве серебряный меч.

– Я ж вас не спрашивала, уверены ли вы были, когда стравливали меня с упырем? – огрызнулась Ирка. – Тем более что вы и не были!

– Общение со старым Хаим Янкелем на вас, деточка, дурно влияет, – укоризненно сказал старый Хаим Янкель. – Вы уже научились отвечать вопросом на вопрос! – и он протянул серебряный меч Бабы Яги.

Ирка содрала с себя свитер, обмотала им руки и приняла сверкающий клинок.

– Заклинаю! Твоим собственным мечом заклинаю! Отцепись от несовершеннолетних, бабушка! Раз и навсегда, ясно? – Ирка коротко шмякнула Бабу Ягу по плечу, будто посвящала в рыцари. Электрическая дуга прошла через Ирку, меч, охватила Бабу Ягу, разряд подбросил старуху в воздух, и старая ведьма пропала в яркой слепящей вспышке. Ирка обронила жгущий ее даже сквозь свитер меч, тот тоже исчез.

– Ну… Что мы стоим?.. Нам еще много чего надо успеть. Например, вскрыть ведьмин круг. Давайте, давайте, – нервно потирая сухие ладони суетился ла́мед-во́вник. – Вы, Ирочка, хоть и упырица, однако вполне украинского происхождения, сядете на этот камушек. Панночку графиню, как она есть русского полковника дочка, прошу сюда, – он галантно подал Татьяне руку и усадил на необработанный камень.

– Юноша у нас за цыгана сойдет…

Здухач медленно подплыл к бесчувственному телу и всосался внутрь, напоследок одарив Ирку таким взглядом закрытых глаз, что ведьмочка мгновенно загрустила и трусливо подумала, а не остаться ли ей упырицей. Ирка подобрала валяющегося в траве Богдана и сгрузила на последний камень. Богдан зашевелился, очумело мотая головой, и сел.

– А я сюда… Хотя куда я лезу со своим артритом и поясницей, – ла́мед-во́вник, кряхтя, взгромоздился на четвертый камень вокруг Стола Согласия.

– Не хватает, – с тревогой сказала Ирка, поглядывая на три пустых камня.

Но над лугом уже мелькали заячьи уши…

– То ниц, цо матёрые не людзи, – пояснил Ирке матёрый заяц Ковальский, запрыгивая на свой камень и дожидаясь, пока Бразаускас усядется на свой. – То важно, цо матёрые – поляк з литвином.

– Остался один, – усмехнулся ла́мед-во́вник.

– Уже идем, слюшай, э! – зазвенел пронзительный голосочек. – Не делай вид, что ты меня не видишь, старый паршивый вишап!

– Ой-вэй, бабушка Сирануш, я вас умоляю – кто вас не видит, тот вас таки услышит!

Ирка пригляделась к последнему, седьмому камню и увидела, что он весь прямо шевелится от покрывающих его поверхность ачуч-пачуч.

– Быстрее! – крикнул ла́мед-во́вник и вдруг вытащил из кармана своего затерханного пальто блестящий камертон. Неодобрительно заметил: – Разве сейчас образование? Вот в мое время было образование – все девочки играли на фортепьянах, а все мальчики ходили на скрыпочку. Иногда, правда, они били друг друга этими скрыпочками по голове, но все равно музыка облагораживающе влияла на детские умы! А теперь они знают только свой рэп, а скажите мне, за-для ради бога, как открывать ведьмин круг, если не знаешь Бетховена, ни даже Шаинского, я не говорю про песнь лысогорских ведьм! Слова разучиваем, пожалуйста, на семь тактов! А! – он указал камертоном на Ирку. – О! – он ткнул в Богдана. – Панночка графиня у нас будет И! Бабушка Сирануш, возьмите на себя Е! Репетируем! – он взмахнул камертоном.

Часы на ратушной площади зашипели и ударили в первый раз…

– Дедушка Хаим Янкель, скорее! – простонала Ирка.

Старый ла́мед-во́вник скроил недовольную мину:

– Вечно у этих молодых все наспех, никакой солидности…

Часы ударили во второй…

– Разве можно без репетиции? – вопросительно склонил голову на бок старик.

Часы ударили в третий…

– Можно, дед, можно, мы, цыгане, все музыкальные! – завопил Богдан.

– Это вы только так думаете, и не понимаете, как важно планомерное музыкальное образование! – покачал головой Хаим Янкель.

Часы ударили в четвертый…

– У меня музыкальное образование! Гувернантка мадмуазель Латуш! – закричала Татьяна.

– Все эти ваши гувернантки сами безграмотные…

Часы пробили в пятый, и Ирка поняла, что сейчас пристукнет деда на месте – даже если это будет последнее, что она сделает в жизни.

– Слюшай, старый вишап, мы будем открывать этот камень или нет?

– Ну если уж вы все так торопитесь… – неодобрительно поджал губы дед.