просыпается, тянет его назад, готовый защищать моего сына. Он останавливается, как только понимает, что это я, но в его глазах мелькает обида, когда он замечает, что я забираю малыша.

Я нежно улыбаюсь ему, когда он отпускает его, и обнимаю Линкольна одной рукой, а другой тянусь к Габриэлю. Он хмурится, но берет меня за руку, позволяя мне отвести его к кровати. Я осторожно кладу Линкольна рядом с собой и поворачиваюсь к Габриэлю, приподнимаясь на носочках, чтобы поцеловать. Он не прикасается ко мне, его руки сжаты в кулаки, словно он сдерживает себя.

Пока я целую его, я начинаю снимать с него одежду.

— Амелия, — предупреждает он.

— Я ничего не делаю, — шепчу я. — Но ты не можешь спать в кресле.

— Я буду спать в кресле.

— Нет, — целую я его. — Ты будешь спать со мной.

— Отдаешь приказы, жена? — он дразнится с ухмылкой.

— Да.

— Я вернусь, leonessa, забирайся в постель.

Он поворачивается и уходит в свою гардеробную, а я забираюсь в постель и жду его. Он возвращается через несколько минут, пара серых треников висит на его бедрах, все его великолепные мышцы и этот чертов гипнотический таз выставлены на всеобщее обозрение. Я едва не проглотила свой язык.

Ни один мужчина не был так идеально сложен, как он.

Я никогда бы не позволила, чтобы между нами что-то произошло, пока Линкольн находится в одной комнате с нами, но я могу полюбоваться этим зрелищем. Он ухмыляется, на его щеках появляются ямочки, которые каждый раз обезоруживают меня.

— Ты уверена? — спрашивает он на краю кровати, колеблясь.

Я киваю и ложусь, поворачиваясь на бок и прижимая Линкольна к своей груди. Свет в комнате гаснет, его вес продавливает матрас, когда он прижимается всем телом к моей спине, его нос упирается в мой затылок, и он вдыхает.

— Ты чувствуешь мой запах? — шепчу я.

— Это также опьяняет, как любой наркотик, mondo mia, но в два раза сильнее. Нет ни одной частички тебя, которую бы я не жаждал.

Глава 34

Габриэль

Прошла примерно неделя с тех пор, как Амелия вернулась домой. Напряжение между нами после того, как мы каждую ночь спали в одной постели, было готово вот-вот сорваться. Она без устали дразнила меня в течение дня, но из-за того, что в городе творилось черт знает что, я почти не бывал с ней дома. Мой член был полутвердым уже несколько дней, и я был готов сорваться.

Когда я вернулся домой, было уже поздно, и я обнаружил, что в доме пусто, а мои люди расположились вокруг дома. Энцо стоит у двери моей спальни, кивает мне и уходит.

Амелия и Линкольн, скорее всего, спали внутри, поэтому я тихонько вхожу, пытаясь придумать план, как мне остаться с ней наедине.

Но когда я захожу внутрь, Амелии там нет, как и ее сына.

— Амелия?

Я быстро осматриваюсь и обнаруживаю, что дверь в ванную приоткрыта, а изнутри доносится журчание воды.

Я стучу.

— Амелия?

— Входи.

Я ожидаю того, что обнаруживаю. Амелия откинулась на спинку ванны, ее темные волосы перекинулись через бортик, пузырьки покрывают тело. Ее глаза закрыты, а кожа блестит от тепла и пара.

Я сглатываю. С трудом.

— Где Линкольн? — выдавливаю я из себя, хватаясь за трюмо и сжимая его.

— Твоя мама помогла мне устроить его в новой комнате. Он спит.

Она говорит это так бесстрастно, даже не открывая глаз.

— Его здесь нет?

И тут же барьер, отделявший меня от нее, исчез.

Она покачала головой.

— Я попросила одного из твоих людей присмотреть за его дверью, надеюсь, ты не против

— Амелия, — прорычал я.

— Да, Габриэль?

— Мы одни?

— Угу, — она слегка шлепнула рукой по воде.

— Вылезай из ванны.

Она ухмыляется.

— Не думаю, что выйду.

— Амелия.

— Выключи свет.

— Зачем?

Девушка поворачивает голову ко мне, ее глаза темные, а улыбка все еще играет на ее красивых губах.

— Если хочешь, чтобы я вышла из ванны, выключи свет. Полностью.

— Ты стесняешься?

— Пожалуйста.

— Я хочу видеть тебя, Амелия, всю тебя.

Она не вылезает из воды, и я не стал ее заставлять. Не сводя с нее глаз, я наклоняюсь к выключателю и выключаю его, погружая ванную в темноту.

— И в спальне тоже.

Я отступаю назад и наклоняюсь, выключая свет.

Только когда наступила кромешная тьма, я наконец услышал, как Амелия встала. Голая, она была великолепна, чертовски красивая, мокрая и прямо здесь. Даже не видя ее, я почувствовал, как она движется ко мне, воздух зарядился электричеством и напряжением. Мои пальцы впились в ладони.

Она остановилась передо мной, оставив между нами всего один дюйм.

— Поцелуй меня, Габриэль.

Я срываюсь с места, бросаюсь к ней, впиваюсь в ее рот и требую открыть его языком. Она немедленно отвечает поцелуем на поцелуй, ее руки тянутся к моей рубашке, притягивая меня ближе. Мой член набухает, упираясь в брюки, и я двигаюсь вперед, давая ей почувствовать, насколько я возбужден для нее.

— Ты, блядь, моя, — прорычал я ей в рот. — Моя.

Она хнычет, когда я силой вытаскиваю нас обоих из ванной и возвращаю в комнату. Мои руки касаются и чувствуют каждую ее часть, обследуя ее кожу, ее изгибы, впадины и края. Она опускается на матрас, когда я устраиваюсь между ее ног и целую, двигаясь вниз по телу, облизывая ее грудь, перекатывая сосок между зубами.

— О Боже, пожалуйста, — умоляет она.

— Не торопи меня, leonessa, — прошептал я, опускаясь между ее ног, где лизнул ее киску, и ее вкус застыл на моем языке. Она вскрикнула, когда я зарылся лицом между ее бедер, облизывая, посасывая, пробуя ее всю. Я просовываю внутрь палец, затем другой, трахаю ее рукой, растягивая и подготавливая к приему моего члена.

— Думаешь, сможешь выдержать еще? — я говорю, обдавая дыханием ее чувствительную плоть. — Ты такая чертовски тугая, Амелия. Ты уже намочила мою руку.

— Господи Иисусе, — стонет она, выгибая позвоночник.

— Блядь, какая ты хорошая девочка, — я целую ее клитор и медленно ввожу третий палец, чувствуя, как сокращаются ее мышцы.

— Чувствуешь, как хорошо ты меня принимаешь?

— Габриэль, — простонала она. — Блядь.

Я ввожу в нее все три пальца, слизывая влагу, пропитавшую мою руку и ее киску.

— Скажи мне, как сильно ты этого хочешь, — рычу я.

— Габриэль, пожалуйста, — стонет она. — Не останавливайся.

Мне нужно было оказаться внутри нее. Сейчас.

Она хнычет, когда я отстраняюсь и раздеваюсь, снова опускаясь между ее бедер.

— Откройся для меня пошире, — требую я, помогая раздвинуть ее ноги. Одна рука проскальзывает под ее