продлится вечно и даже долго, что конец его будет трагическим для них обоих, но в её мыслях ни разу не возникло и тени сожаления о совершённом преступлении. Все оправдания, типа спасения любимого человека от ужасного посланника тьмы, были давно забыты, и Нарьяна просто и незатейливо наслаждалась своим бабьим счастьем. Тень несколько раз пыталась напомнить своей хозяйке о необходимости предостеречь Варда о злобной твари, притворявшейся его сыном, но ведьма легкомысленно игнорировала предупреждения, откладывая неприятный разговор всё дальше, пока наконец вообще ни забила на свои благие намерения.

Посланник тьмы настолько талантливо вписался в свою роль примерного сыночка, что порой Нарьяна ловила себя на мысли, что действительно воспринимает Мартина как обыкновенного подростка. У них даже установились почти родственные отношения. Нарьяна исправно выполняла роль заботливой тётушки, а парень относился к отцовской женщине с уважением и терпимостью. Нет, разрушать эту семейную идиллию своими подозрениями ведьма не собиралась.

В отличие от Варда, который потонул в нирване блаженного покоя, Мартин, напротив, пребывал в состоянии бурного восторга. Трудно сказать, почему именно отсутствие отца делало в представлении мальчика его жизнь неполноценной, однако с самого раннего детства сия несправедливость отравляла его душу чувством обиды и жалости к себе. Это при том, что Мартина постоянно окружали трое неординарных мужчин, для каждого из которых он последовательно пытался стать сыном.

Увы, ни один из мужчин так и не соизволил принять его щедрый дар. Джарет откровенно недолюбливал своего ученика, считал его обузой и терпел только по долгу службы, да ещё потому, что хотел угодить его матери. Атан-кей с самого начала видел в Мартине не ребёнка, а своего будущего собрата, потому что для Творцов возраст не имеет значения. А Магистр, хоть и усыновил похищенного мальчика, но на самом деле Мартин был для него даже не человеком, а просто призом в его игре за господство Ордена.

Разобраться в мотивах взрослых ребёнку, разумеется, было не под силу, а потому Мартин подсознательно начал винить во всём себя. Даже фантастические способности будущего Творца не смогли поколебать его уверенность в собственной ущербности. Встреча с Вардом изменила всё, Мартин словно расцвёл под любящим взглядом отца, как распускаются почки весной под лучами солнца. Он был готов сделать для отца всё, что тот пожелает, и теперь ему даже не требовалось поощрения в виде слов благодарности или одобрительной улыбки, достаточно было просто осознания, что задание Варда выполнено. А заданий было немало, Мартин практически сделался центровой фигурой миссии по возрождению Ордена.

Хотя Варду и досталась роль главного героя той пьесы, которую бессмертные замутили для своих преследователей, но всю работу за кулисами делал именно Мартин. Это он осуществлял перемещение действующих лиц на сцене, он же страховал Варда во время его агитационных спектаклей, оставаясь невидимым для зрителей, а ещё Мартин устраивал демонстрации магических фокусов, чтобы окончательно заморочить ошалевших загонщиков, и устанавливал защиту от трансгрессии на их захваченные базы. Роль Ласара сводилась всего лишь к связи с разбросанными по миру бессмертными и участию в представлениях Варда в качестве приманки для загонщиков, что, впрочем, было едва ли ни самой опасной частью операции.

Все трое заговорщиков действовали слаженно, и результаты не заставили себя ждать. Один за другим отряды, сформированные Джаретом для охоты на бессмертных, переходили в подчинение бывших преследуемых и начинали зачищать местность от расплодившихся бандитских кланов. Если вдуматься, то такое развитие событий можно было бы счесть практически невероятным, ведь всем заправляли всего три человека, одним из которых был подросток. Однако Мартин об этом даже не задумывался, он во всём полагался на отца, который сделался для мальчика существом, по своей значимости следующим после Создателя. Впервые в жизни он не испытывал чувства ущербности, и это наполняло его жизнь счастьем.

И всё-таки один недостаток, с точки зрения Мартина, у Варда имелся, этот недостаток назывался Нарьяна. Формально приблудившийся сыночек даже готов был признать, что у потерявшего память отца есть право на счастье с другой женщиной. Тем не менее измена Варда маме Мартина, которая, между прочим, продолжала любить своего мужа, даже мёртвого, вызывала в душе чувствительного юноши боль и обиду, особенно, когда он перехватывал влюблённые взгляды отца на его Нарьяну. Богатое воображение не раз рисовало Мартину сцену встречи родителей, и он буквально физически ощущал тот болевой шок, который неизбежно получит мама, когда поймёт, что воскресший муж её даже не узнаёт. Именно поэтому Мартин решил сохранить в тайне от мамы то, что нашёл отца. Пусть уж лучше она считает его мёртвым, так ей будет легче.

Помимо присутствия в жизни отца другой женщины, существование Мартину отравляла и необходимость каждый вечер возвращаться в Орден. В доме Варда у него теперь имелась своя комната, которую юноша обустроил по своему вкусу и очень полюбил. Однако переселиться в этот дом на постоянное жительство он не мог, ведь в плену у Магистра находилась его мама. Мартин не сомневался, что если о его жизни с отцом узнают в Ордене, то мама сразу же превратится в заложницу, а он сам — в пленника. Вот и приходилось бедняге жить на два дома, притворяясь, что он с головой погрузился в изучение ментальных техник подавления воли.

На самом деле всё свободное время он теперь посвящал помощи отцу, а когда возвращался домой, то с головой погружался в работу с кодом алгоритмов запрета на перемещение, наложенных каким-то спецом на периметр флигеля, в котором обитала Кира. Увы, все его попытки расколоть код пока не принесли никаких результатов. Как и предсказывал Атан-кей, сия задача оказалась не по зубам неопытному юноше. Но Мартин не опускал руки и продолжал упорно ковыряться в хитросплетениях чужой магической защиты, поскольку не видел другого варианта освобождения мамы из плена. Именно за этим занятием его и застукал Джарет.

— А вот и наш нарушитель спокойствия объявился, — в голосе бессмертного было столько желчи, что Мартин почувствовал горечь на языке. — Ну-ка, рассказывай, где ты накосячил. Я больше не собираюсь отдуваться перед Магистром за твои грехи.

— Ничего я не делал, — опешивший от неожиданности юноша по привычке принялся оправдываться перед грозным наставником. — Чего ты опять на меня наезжаешь, Джарет? Я честно отрабатываю свой проигрыш, учусь защищаться.

В общем-то, Мартин даже не особо и лукавил. После его встречи с Вардом эмоциональное состояние будущего Творца настолько выровнялось, что Атан-кей счёл возможным продолжить его обучение. Правда, времени на занятия с учителем парень теперь тратил примерно в пять раз меньше, чем раньше, но Джарету знать об