был Магистр Ордена, но в отношении Алика он всё же обманулся. Да, возможность учиться у бессмертного была для парня чрезвычайно соблазнительной морковкой, однако привлекательность этой заманухи не могла перевесить значимость добровольно взятой им на себя миссии по защите сестры. Кира очень чётко подметила проявление натуры бессмертного в характере Семёнова сыночка, для Алика действительно не существовало ничего более важного благополучия близких людей. Нужно сказать, что до разоблачения Рис тоже входил в узкий круг подзащитных своего приёмного сына, и всё-таки главным объектом заботы Алика всегда была именно Кристина.

В его отношении к сестре и впрямь было что-то, напоминавшее сыновнюю привязанность, но это ничуть не помешало парню взять её под свою опеку. Какой бы могущественной волшебницей ни была Кристина, но от любящего братика не могла укрыться её ранимость и даже в каком-то смысле беспомощность. Рядом с Рисом девушка мгновенно утрачивала свой острый ум и самоуверенность, превращаясь в податливый пластилин. При этом ей было плевать на людскую молву и даже осуждение со стороны соседей, а вот один косой взгляд любимого мужчины запросто мог довести бедняжку до истерики. Тот факт, что сестричкин кумир на деле оказался убийцей её отца, превращал и так уже неоднозначную ситуацию в откровенно тупиковую.

Разве мог Алик оставить влюблённую женщину в лапах мерзавца? Да ни за что. И тут уж любые другие соображения, типа обучения боевым искусствам или перспективы стать телохранителем главы Ордена, отходили на второй план. Так что вербовочный процесс, который Ксантипа полагал успешно завершённым, на самом деле не сработал. Наверное, даже угроза физической расправы в случае отказа Алика сделаться наперсником будущего Магистра не смогла бы поколебать его решимость защитить сестру. И всё же нашлось кое-что иное, изменившее его решение.

Очнувшись утром в незнакомой постели без сил и без воспоминаний, Мартин ощутил такую беспомощность, что хоть ложись и помирай. Бедняга словно попал в ад, пустой и бесцветный, как рыбий пузырь. Поначалу его ум в панике принялся метаться, пытаясь обрести хоть какую-то опору, от которой можно было бы оттолкнуться, чтобы вынырнуть из бездонного колодца неизвестности. Всё было тщетно, в памяти не осталось ничего, даже его собственного имени. Наверное, Семёну просто повезло, что он сподобился в аналогичной ситуации найти смысл жить дальше, столкнувшись с чудом явления ангела. А вот у Мартина такого бонуса не имелось, в его внезапно поблекшем мире не оказалось ничего, что можно было бы назвать смыслом, пусть даже с некоторой натяжкой.

От одной мысли, что ему теперь придётся до конца жизни болтаться в этой гулкой пустоте, в которой нет ничего знакомого, кроме странного слова «бевардо», парню сделалось так тошно, что если бы у него были силы добраться до окна, он бы без колебаний спрыгнул вниз. К счастью, такой возможности у Мартина не было, а потому он принялся истово молиться непонятно каким богам о том, чтобы этот кошмар закончился, пусть даже смертью. Что ж, Создатель услышал его молитвы, но послал к страдальцу не старуху с косой, а своего ангела.

Должно быть, способность к эмпатии передалась Алику по наследству, иначе как объяснить, что, едва войдя в спальню, он ощутил отчаяние друга буквально кожей. Никогда раньше ему не приходилось сталкиваться с такой болью и беспомощностью, а тот факт, что в беде оказался не чужой человек, а сводный братик Кристины, придал этой сцене элемент классической трагедии. Ну разве могло сердце сына бессмертного оказаться настолько чёрствым, чтобы ни откликнуться на горе близкого? Вопрос, конечно, был чисто риторическим.

В конце концов, Кристина находилась рядом с мужчиной, которого искренне любила и чьей любви добивалась всю свою жизнь, а Мартин оказался один в этом чужом для него мире. К тому же он уже успел войти в узкий круг, который Алик считал своей семьёй. Так кому же больше требовалась забота и защита? Было ли его решение осознанным, сказать трудно, возможно, просто сработали инстинкты, заложенные его наследственностью на рефлекторном уровне. Бессмертный просто по определению не мог пройти мимо чужой боли, тем более боли друга. Алик присел на краешек постели и сжал безвольную руку Мартина.

— Я никогда тебя не покину, — с чувством произнёс он, дословно повторяя клятву Джарета, данную Ильяре, и так же, как Джарет, осознал, что говорит чистую правду. — Вместе нам ничего не страшно, правда?

Мартин обречённо поднял взгляд на этого незнакомого паренька и словно утонул в тёплом сиянии, льющемся из его глаз. Это сияние в миг растворило проклятый пузырь и впустило в мир Мартина яркие краски и радость жизни. Тот, кто всего минуту назад мечтал лишь о смерти, вдруг ощутил острое желание жить, и потеря памяти стала казаться ему чем-то несущественным, так мелочью, о которой не стоит жалеть.

— Нам ничего не страшно, — повторил за другом Мартин и расслабленно улыбнулся.

Что тут скажешь, судьба триумфально завершила очередную главу своей пьесы, дав каждому из актёров ощущение того, что жизнь преподнесла ему подарок. Магистр получил в свои руки ключ к процветанию Ордена, Джарет обрёл вожделенную свободу от установок подчинения, Мартин — человека, который мог и готов был заменить ему отца, а Алику предоставилась замечательная возможность реализовать своё природное стремление к бескорыстному служению, унаследованное от его родного отца-бессмертного. Ну а Кира с Семёном получили от судьбы поистине королевский подарок — новую жизнь. Ну и как после такого называть судьбу злодейкой?

Впрочем, нас на мякине не проведёшь, мы же точно знаем, что подарки судьбы — это просто повороты сюжета в её бесконечном спектакле Игры в Реальность. И всё же порой так хочется поверить в свою удачу.