Живой! Проклятье! Я живой! Оскалившись, поднял взор. В полудюжине шагов палубу преградил строй аркебузиров в посеребренных кирасах. Ружья вскинуты для стрельбы.

На мгновение я потерял рассудок. Завыл от отчаяния и прыгнул на солдат, но залп из двух десятков аркебуз опередил меня. Невидимый кулак отбросил на несколько шагов. Я рухнул на спину, ослепленный болью! Чувствуя, как она разрывает плоть во множестве частей моего изрешеченного пулями тела. Адская мука!

Пуля попала и в глаз! Изо рта хлынула кровь. Захлебываясь, я закричал! От боли и страха! Я не хотел умирать!

Однако смерть не пришла. Часто заморгав, я посмотрел на небо двумя глазами. Правый глаз тоже цел! Кровь во рту иссякла, и раны затянулись, растворяя в заживающей плоти боль. Мне несказанно повезло! Дьявол, а может, святые Небеса хранили меня! Или бог воров Харуз? Какая разница! Главное, что ни одна пуля не оказалась смертельной.

— Черта с два!

Я засмеялся, как безумец, и одним рывком вскочил на ноги. Поднялся. Окровавленный, в простреленной в десятке мест одежде. Крутанул обеими клинками, которые так и не выпали из хватки, и оскалился в кривой ухмылке:

— Думали, все?!

Глупцы! Они не стали перезаряжать аркебузы! Ну! Вынимайте из ножен шпаги!

— Кто ты такой?!

— Что ты?!

О! Они дрогнули. Хваленые серебряные кирасы попятились. Всего на шаг, но они отступили! Давайте еще! Я сделал шаг навстречу, только они все же остались на месте и в самом деле обнажили шпаги.

Я не торопился. Сейчас средь огсбургцев снова будет жарко. Ирма принесла предвестника! Бран упал на палубу подле офицеров, сгрудившихся за латным строем аркебузиров из личной гвардии его величества Карла Первого.

Война немедля бросился на высокородных. На счастье офицеров, путь к ним преградили три гвардейца императора. А так бы голубая кровь пролилась сразу.

— Кровь и песок! — Я ринулся на строй имперцев. Это было настоящее безумие. Атака, не имеющая шансов!

Но я больше не человек. Я ключ сатаны к Орнору. Ключ не может сломаться по воле всего двух десятков солдат. Шпаги пронзили меня, коля и разрезая плоть. Я взвыл от боли и ярости, но строй имперцев, который казался монолитным, как железная стена, сломан!

Что я или кто я? Я их наказание и смерть! Я сражался и убивал. Убивал, убивал и убивал. Меня не могли остановить! А рядом был Бран, и подле него тоже витала смерть!

Смерть и ужас! Оживший кошмар! Паника на галеоне! Безумие и страх на флейте! Два корабля, сцепленные абордажными кошками, дрейфовали посреди широченных вод великой реки Тарты, и на них воцарилась Преисподняя.

Ирма сеяла смерть на палубе «Благословенной на волнах». В демоническом обличье, опьяненная кровью, лишившаяся рассудка. Расправив крылья, она собирала кровавую жатву. Как ангел смерти! Ее разили, но высшего вампира обычной сталью не поразить! Меня или Брана могли убить, однако нельзя убить того, кто уже мертв.

Я отнял еще одну жизнь и неожиданно оказался один на один с пустотой. Все, кто еще могли достать меня, побежали прочь. А впереди в двадцати футах сабля Брана коснулась шеи немолодого огсбуржца в золотой кирасе. Обезоруженного, с поднятыми руками и белого как полотно.

— Гард! — надрывался предвестник. — Чтоб тебя! Гард! Они сдаются!

Опустив окровавленные клинки, я молча смотрел на Войну и его пленника. Предвестник заметил мой взор.

— Ну-ка! Говори! — Острие сабли кольнуло шею имперца. — Живо! Либо подыхай!

— Мы сдаемся! Сдаемся!

Выжившие на галеоне бросали оружие и тоже поднимали руки. Они тоже сдаются и их еще много. Но «Благословенная на волнах» еще во власти кошмара.

— Ирма! — закричал я. — Прекрати! Ирма! Остановись!

Она не слышала или не хотела слышать.

Я бы не перекричал шум на сцепленных кораблях, но Ирменгрет услышала меня. Вампир обернулась и посмотрела в мою сторону. Опустив крылья, замерла на несколько секунд — бесконечно долгих для стоявшего перед ней на коленях огсбургского моряка.

Крылья нетопыря сложились и исчезли. Ирменгрет пнула имперца. Просто ударила в грудь и неспешно направилась к юту «Благословенной на волнах». Выжившие на верхней палубе флейта расползались перед вампиршей, как побитые собаки; но бойня окончена, и они выжили. Тьма, что закрывала вход в кормовую надстройку, раздвинулась перед ней и сомкнулась за ее спиной.

Я глубоко вздохнул. Ярость, азарт боя и кровожадное безумие покинули меня. Но дело еще на закончено. Я двинулся к Брану и его пленнику. Между нами было еще несколько человек, и все имперцы торопливо сбежали вниз. Туда, где между грот-мачтой и баком галеона толпилась бо́льшая часть команды.

Когда морские пехотинцы спрыгнули на борт флейта, на огсбургском корабле остались два мага, офицеры, пара десятков гвардейцев из Серебряного полка да экипаж галеона. Во время боя почти никто из матросов не кинулся на выручку своим офицерам и аркебузирам в посеребренных кирасах и шлемах. Не говоря уже о тех, кто пошел брать флейт, а получил крылатого демона.

Тем лучше. Я довольно ухмыльнулся, прикинув, что среди экипажа корабля серьезных потерь нет. Нам нужен новый корабль, и галеон для дальнейшего путешествия подойдет как нельзя лучше. Главное, чтоб не надумали взбунтоваться. Я усмехнулся и оглядел побоище, не дойдя до Брана трех шагов. Два залитых кровью корабля посреди великой реки, и ни одного другого паруса. Никого. Мы одни. Огсбургцам нечего надеяться на помощь.

Сейчас они покорны. Выполнили приказ сдаться с необыкновенным рвением. Послушали схваченного предвестником господина почти мгновенно. Кто бы это мог быть? Да еще с охраной из «серебряных лат»?

Огсбургец невольно отшатнулся, когда я вплотную приблизил к его лицу небритую, испачканную в чужой и своей крови морду. Я пытался заглянуть через глаза имперца в его душу.

— Кто это?

— Сам скажет, — ответил Бран и вновь легко надавил саблей в шею пленника. — Говори!

— Пожалуйста, — огсбургец вытянул шею, дабы острие клинка не касалось ее, — я буду говорить! Все скажу! Только прекратите кровопролитие. Пощадите моих людей!

— Бой окончен, — произнес я. — Но мое терпение не бесконечно. Назовись и объясни, зачем мне нужна твоя жизнь.

Имперец сглотнул слюну. Взгляд его забегал по палубе, но дар речи он не потерял. Заговорил быстро и четко, как это умеют отслужившие немало лет в королевских или, что было в его случае, императорских полках.

— Я граф Клос Теодор фон Мирбах. Посол его величества императора Огсбургской империи Карла Первого при дворе короля Рейнара Второго Герийского.

— Вот как! Посол! — Я удивился и одновременно нашел объяснение присутствию на галеоне аркебузиров из Серебряного полка. Посол представляет императора и должен блистать не только богатством наряда, но и свитой.