Я зажмурилась что было сил, сжала губы и молилась, чтобы это прошло как можно скорее. Но даже в этот момент угрызения совести от того, что я оставила Арвин одну, нещадно терзали меня.

Олдерни, с 4 по 9 сентября 2019 года

Настоящее

Голова дико кружилась. Меня так тошнило, что я начала думать, что не продержусь больше и минуты, когда мы с Седриком наконец оказались на Виктория-стрит. Едва мои ноги ощутили твердую почву, я отпустила его руку и прислонилась к стене дома. Задыхаясь, я набрала в легкие побольше воздуха и положила руку поверх взбунтовавшегося желудка. Окончательно и бесповоротно – это было мое последнее путешествие во времени! Седрик успокаивающе гладил меня по спине, а я чувствовала себя слишком слабой, чтобы помешать ему. Меня терзали самые противоречивые чувства. Грусть, отчаяние и разочарование.

– Охотники ушли? – спросила я, когда тон моего голоса наконец выровнялся.

– Думаю, да, – нерешительно ответил он. – Во всяком случае, я ничего не чувствую.

– Хорошо. – Я повернулась к Седрику и протянула ему руку. – Тогда мы с тобой тоже можем распрощаться прямо сейчас.

Он кивнул, но не сказал ни слова, а только посмотрел на меня. Его руки опирались о стену дома по обе стороны от меня, и хотя расстояние, разделявшее нас с Седриком, было ничтожно мало, наши тела нигде не соприкасались.

– Я хотел поцеловать тебя, – невозмутимо заявил он. – Я хотел этого больше всего на свете. Я сделал это не только для того, чтобы направить твою магию. Я хотел этого, когда я вытащил тебя из воды, и в тот вечер в твоей комнате, и в театре, и тогда – в гостиной. На самом деле, я постоянно хочу этого.

В его словах сквозило отчаяние. Не шевелясь, я уставилась на него. Глаза Седрика сверкали в свете уличного фонаря; его челюсти были крепко сжаты, как будто ему нужно было овладеть собой, чтобы не сказать больше, и на меня он больше не смотрел.

Буквально только что я была так зла и печальна одновременно, а теперь даже не знала, что чувствовать.

– Почему тогда ты этого не делаешь?

– Потому что не могу. Потому что разумнее этого не делать. Если я позволю себе любить тебя, мне будет гораздо труднее уйти, если я потерплю неудачу и на этот раз.

Мне это приснилось? Как он умудрился влюбиться от одного поцелуя? Не то чтобы я была против, влюбись он в меня. Совсем наоборот.

Седрик не двигался. Нельзя было сказать что-то настолько важное, а потом прикинуться статуей. Он все еще избегал моего взгляда. Казалось, он бесконечно проникся невероятным очарованием голубой штукатурки, покрывавшей стену нашего дома.

– А может у меня на этот счет быть собственное мнение? – осторожно спросила я.

Он кивнул:

– Естественно. Но ты не изменишь мое.

– Я и не собиралась этого делать. – Наконец-то я привлекла его внимание, но во взгляде, обратившемся на меня, читалось подозрение. – Это твоя последняя жизнь. Тебе решать, что с ней делать, а не мне.

– Совершенно верно, – подтвердил он мои слова с видимым облегчением оттого, что я так понимающе отреагировала.

– Что ты предпримешь для того, чтобы Ной и Арвин влюбились друг в друга в этот раз? Какова вообще вероятность того, что это произойдет после всех этих жизней?

– Этого я не знаю. – Он провел по волосам. – Похоже, в этой жизни она его мало интересует.

– Разве мы не можем попытаться изменить одну из твоих предыдущих жизней? – осторожно спросила я. – Совсем чуть-чуть, только чтобы снять проклятие?

Взгляд Седрика пронзил меня насквозь.

– Прожитую однажды жизнь изменить нельзя. Я придерживаюсь этого правила. Если я нарушу его, моя душа будет немедленно изгнана. Это же правило относится и к тебе.

– Тогда какой смысл вообще возвращаться и снова и снова переживать одно и то же?

– Это запрещено, – чуть слышно сказал он, – даже если имеется веская причина. Никто не знает, как меняется будущее, когда мы манипулируем прошлым.

– Парадокс времени, – мрачно отозвалась я. – Но никто не знает наверняка и того, сможем ли мы вообще изменить будущее, если будем вмешиваться в прошлое. Есть теории, согласно которым будущее в любом случае уже предопределено.

– Значит, ты считаешь, что время – это всего лишь субъективное восприятие? – грустно улыбаясь, спросил Седрик.

– Или просто иллюзия, – уверенным голосом подтвердила я. Но точно этого не знал никто из нас. – Это прекрасная теория, но она, к сожалению, так и не была доказана.

Я ни в коем случае не должна была подталкивать его к тому, чтобы предпринять что-то, что, возможно, сделало бы все только хуже. Но я была в таком отчаянии!

– Я не собираюсь рисковать, – тихо сказал Седрик. – Если я изменю одну из своих жизней, то, возможно, уже никогда не вернусь в другие, потому что изменится все. И может быть, я больше никогда не найду тебя. – Кончиками пальцев он коснулся прядей моих волос. – Тебе нужно пойти домой и выспаться. А мне нужно проверить, что там на форте. Клэр наверняка уже ждет меня. Она не должна волноваться. Мне вообще не стоило втягивать тебя в мои дела. Это было ошибкой. – Почему это было ошибкой? Неужели он не мог наконец решиться? – Пожалуйста, не вмешивайся во все это.

– Я помню, потому что тебе уже помогают Клэр и Странники. Но разве Клэр вообще заинтересована в том, чтобы спасти тебя? Разве она не потеряет тебя, если тебе удастся разрушить проклятие?

Я понятия не имела о том, которую из своих жизней она сейчас проживала.

– Все это время она была мне хорошей подругой, и никто из нас не знает, что будет, если проклятие будет разрушено. – Его ладонь коснулась моей щеки. – И она в любом случае потеряет меня, даже если я избавлюсь от него.

– Не обязательно, – тихо сказала я, рассматривая свои ноги. – Она может остаться с тобой. Ты наверняка вспомнишь о ней, когда проклятие будет снято.

– Даже если это маловероятное событие состоится, я хотел бы быть не с Клэр.

– А с кем?

– Ты ведь знаешь это совершенно точно. – Пальцем он приподнял мой подбородок, и наши взгляды встретились. В его глазах застыли тоска и печаль. На Седрике все еще были те самые вещи, которые он надел в оперу, пусть и немного потрепанные схваткой с охотниками. Волосы его разметались, и впервые с тех пор, как мы встретились, он выглядел уязвимым.

– Я хотел бы поцеловать тебя еще раз. Если позволишь.