Так что я весь вечер провел в общей зале, заливая недоумение вином.

— Я — осел, — подвел я печальный итог вечера и всей военной кампании.

Девица наотрез отказалась делить со мной постель, но, проснувшись утром, я обнаружил ее на самом краешке кровати.

В дорожном платье.

Отчего-то это показалось милым. Франческа спала как котенок — свернувшись калачиком, подтянув колени к груди. Иногда она вздрагивала и тяжело вздыхала.

Наверное, ей снились дурные сны.

Захотелось погладить ее по голове, но представил, как сеньорита развопится, и не стал трогать.

Весь день она отчаянно клевала носом в седле, а к вечеру вознамерилась снова лечь спать все в том же платье.

— О боги, Франческа! Не хотел говорить об этом, но неужели вас не приучили мыться и менять одежду? После двух дней пути вы пахнете отнюдь не фиалками.

Она вспыхнула:

— Я не буду раздеваться в твоем присутствии.

— Не будь дурой. Если я захочу тебя, одежда мне не помешает. Живо в лохань или я сам тебя раздену и окуну.

На третью ночь меня разбудил короткий вскрик боли. Франческа сидела на полу и дула на руку. На ладони вспухал ожог.

— Да вы никак решили взять поиграть мою шпагу, сеньорита. Разве вам в детстве не объяснили, что чужое брать нехорошо?

Она трясла рукой, шипела и злобно зыркала.

Пришлось вставать, будить трактирщика, смазывать ожог мазью и бинтовать ей руку.

Мы пересекли границу и теперь не быстро, но безостановочно двигались на север, минуя крупные города. Дважды за путешествие Франческа пыталась бежать. Первый раз я настиг ее уже через пару часов, второй раз беглянка пряталась от меня почти сутки. Каждый раз, поймав ее, я любезно интересовался, чего именно добивалась сеньорита и как планировала распорядиться вожделенной свободой.

— Хорошая попытка. Однако думали ли вы, что будете делать дальше? Денег у вас нет, дома теперь тоже. Вряд ли Рино рискнет дать вам укрытие.

Девушка отмалчивалась.

Она вообще все больше молчала. Говорил я: «Подсадить вас?», «Попробуйте поросенка», «Распорядиться, чтобы принесли грелку?» Порой девчонку прорывало, и она требовала от меня отчета о своей дальнейшей судьбе. Я отшучивался не столько из желания подразнить ее, сколько потому, что действительно не мог понять, ни зачем забрал ее, ни что с ней делать дальше.

В глазах Франчески нарастала паника, но сдаваться она не собиралась.

По мере продвижения на север становилось все холоднее. Если в Рино лишь едва заметны были первые признаки увядания, то в Анварии осень бушевала вовсю. Франческа ежилась и дрожала под пронзительными ноябрьскими ветрами. Я купил ей теплый плащ из далриадского сукна.

Поначалу меня здорово раздражали эти испуганные взгляды, вечная скорбная гримаса на лице и привычка отшатываться чуть что, но позже я включился в предложенную игру. Сеньорите так хочется побыть жертвой? Помилуйте, как можно отказать даме?! Тем паче что для поддержания злодейского образа от меня требовалось немного — гнусно намекать на ее дальнейшую печальную участь, принимать за нее все решения и иногда пугать случайными прикосновениями.

Последнее было расплатой за попытку насилия. Стоило дотронуться до нее, даже с самыми невинными намерениями, например помогая слезть с лошади, как на лице Франчески мелькала гримаса немого отвращения. Она съеживалась и замирала, словно кролик рядом с удавом, или брезгливо кривила губы. Я не показывал, насколько это меня задевает, иной раз даже нарочно дразнил девчонку, слегка нарушая выстроенные ею границы.

Но это еще как задевало!

Была злая ирония в том, чтобы каждый вечер ложиться в одну кровать с красивой женщиной и при этом яростно предаваться воздержанию. Для полноты картины между нами не хватало только меча. Но я не собирался добавлять в свою жизнь пошловатых штампов из рыцарских романов. И Франческа снова каждую ночь уползала на самый край постели, лишь бы подальше от меня.

Я хотел ее! И, проклятье, она была моей — моей по законам фэйри, людей, богов. Я заплатил за нее чудовищную, непомерную цену, с головой искупался в крови. Я спас, мать ее, это игрушечное государство — сыры, красильни, виноградники, маскарады, вытащил из задницы, куда их всех загнали амбиции и недальновидность папаши Рино. Это была честная сделка!

Но у Франчески, как всегда, было свое мнение. А я не хотел ее насиловать. Утолив похоть подобным образом, я унизил бы себя.

Я совершенно не представлял, что с ней делать.

Оставалось только язвить и играть роль злодея. Чем я и занимался, даже получая некоторое извращенное удовольствие.

До тех пор, пока моя пленница не пропала.

* * *

Мы почти достигли северной границы Анварии. Места кругом пролегали дикие, разоренные недавней войной. Остановившись на ночь в очередном трактире, недалеко от города Иль-де-Шьян, я утром не нашел своей спутницы. Ночью девушка вылезла через окно и сумела выкрасть лошадь. Денег при ней не было, но я припомнил, что из Рино Франческа захватила какие-то украшения.

Поначалу я не расстроился. Выходки пленницы приятно скрашивали однообразие долгого путешествия, и я был уверен, что смогу найти ее так же легко и быстро, как в прошлые разы. Однако когда поиски ничего не дали, забеспокоился. Ладно еще, если она действительно сумела сбежать. Немного обидно, но достойно восхищения. Куда вероятнее, что девчонка попала в беду. Женщина не должна путешествовать в одиночестве без спутника или отряда, если не хочет неприятностей. Ну, или если эта женщина не кто-нибудь вроде одной из моих сестер.

Пять дней я прочесывал тракт и город, расспрашивал селян и сулил деньги. Пока у дверей постоялого двора ко мне не подошел этот молодчик.

— Ваша милость, не вы ли ищете жену?

Я остановился:

— Допустим.

Противный тип. Низенький, лысоватый, с широким и плоским, точно блин, лицом. Одет как крестьянин, но взгляд слишком наглый. Готов поклясться, в заплечном куле у него спрятан арбалет или дага.

— Да просто ежели так, то, может, я знаю, где жену вашу искать.

Для вора слишком неопрятный. Бандит?

— И где же?

— Так вы, надо думать, дорожите женой-то, ваша милость. Надо думать, вы бы заплатили человеку, который помог ее отыскать, не?

— Пошли.

— Куда, ваша милость?

— Это разговор не для улицы.

Он хотел устроиться за стол в общем зале трактира, но я сказал, что не стану обсуждать дело в присутствии других людей и потянул его в комнату. Пока мы поднимались, я еще раз оглядел этого субъекта и окончательно убедился, что он из подлой породы людишек, которых в здешних местах называют «бригандами», а проще сказать — грабитель с большой дороги. Если Франческа в руках этих ребят, понятно, почему я не мог найти ее уже целых пять дней.