– Есть что-нибудь еще? – спросил Саймон.

Ева пробежала глазами конец статьи.

– Только рассуждения о состоянии нашего прекрасного города, в котором сбежавшие преступники убивают уважаемых людей рядом с местом их работы и все такое.

Она бросила газету на пол. Джек, расхаживающий по комнате, со злостью пнул ее, но газета отлетела недалеко.

– Рокли.

– Похоже на то, – сказала Ева, потирая усталые глаза.

Прошлой ночью она спала очень мало, ее тело и разум были слишком возбуждены, и это не давало ей возможности расслабиться. Мысли об уликах против Рокли сталкивались с воспоминаниями о Джеке, об их страстных поцелуях. Казалось, все ее тело ныло, томилось по его прикосновениям, желало, чтобы Ева пригласила Далтона к себе в квартиру, где они могли бы сбросить нарядную одежду и наконец уступить их взаимному желанию. Но она приняла правильное решение, отказав ему. Во всяком случае, так Ева говорила себе, погружаясь в прерывистый сон.

Этим утром Джек не побрился, и с отросшей щетиной, темнеющей на его твердом подбородке, он выглядел так опасно-привлекательно, что Еве стоило огромных усилий воли не потащить Далтона наверх, в его постель. Чтобы сохранить здравый рассудок, она старалась не смотреть в его сторону и свести разговоры с ним к минимуму. И все же, когда он ходил по комнате, как хищник по клетке, кипя от почти звериной ярости, она не могла оторвать от него взгляд.

Лазарус нахмурился.

– Джиллинга убил Рокли? – спросил он. – Когда?

– Прошлой ночью, – ответила Ева. – После того как мы с Джеком уехали от дома лорда. Черт, нам надо было остаться.

– И что бы вы сделали? – спросил Саймон. – Ну, увидели бы, как Рокли входит в свой дом, и что? Вы бы никак не смогли узнать, что он убил Джиллинга. И помешать тоже никак не смогли бы. Не так уж трудно под покровом ночи вытащить тело из дома, особенно если на тебя работают люди с криминальным прошлым. А у Рокли такие есть.

– Но с какой стати ему убивать Джиллинга? – не унимался Лазарус.

– Потому что Джиллинг рассказал ему про меня, – ответил Джек, все еще расхаживая взад-вперед по комнате. – Как мы и хотели. Мы заставили Джиллинга надавить на Рокли и потребовать деньги. Судебного расследования Джиллинг боялся больше, чем того, что с ним может сделать Рокли.

– Джиллинг знал о правительственном контракте, знал про улики, поэтому он стал для Рокли источником опасности, – добавила Ева. – До Джека он добраться не мог, но мог заставить Джиллинга молчать. И он это сделал.

– Он погубил немало женщин и убил проститутку, – заметил Марко, – но до сих пор у нас не было данных, чтобы он пошел на такое громкое убийство.

Лазарус покачал головой:

– Теперь он это сделал.

– Это мог быть кто-то из его телохранителей, – предположил Саймон.

– Тогда не пустили бы в ход нож, – сказал Джек. – Телохранитель застрелил бы человека, если бы до этого дошло. Нам не нравятся ножи. Но Рокли, – добавил он, поморщившись, – он их любит. Похоже, он предпочитает убивать именно ножом.

Все ужаснулись, осознав правду, и выглядели потрясенными.

– Он вешает это убийство на тебя, – сказала Ева, – и предоставляет лондонской полиции сделать грязное дело за него. – Она взяла чашку, но потом поставила ее обратно. У нее пропало желание пить чай. Или что-то еще.

Марко замысловато выругался на итальянском – его любимом языке для ругательств.

– Со смертью Джиллинга мы лишились способа ударить по Рокли, – продолжила Ева. – Хуже того, теперь самого Рокли и улики против него будут охранять так, что до них не добраться. Он бросит все средства, что у него есть, на охрану этих документов и своей собственной персоны.

– Вся операция провалилась к чертям собачьим, – пробурчал Лазарус.

Джек, злобно ругаясь, круто развернулся и ударил кулаком по стене так, что вся комната содрогнулась. В эту самую минуту дверь открылась, и на пороге появилась молодая женщина в накидке и капоре. Она в ужасе уставилась на Джека.

– Мистер Бирн с первого этажа меня узнал и сказал, что я могу подняться, – тихо проговорила девушка. – Наверное, мне лучше зайти в другой раз.

Мисс Уоррик вскочила из-за стола и подбежала к ней.

– Нет, мисс Джонс, входите, пожалуйста.

Джек посмотрел на стену и обнаружил, что пробил в штукатурке дыру, от которой по стене разбежалась паутина трещин. Он спрятал руку за спину. Мисс Джонс сделала несколько неуверенных шагов.

– Ваше дело… э-э… замечательно продвигается, – сказала Ева, подводя ее к стулу. – Сделать вам чай?

Мисс Джонс замотала головой.

– Спасибо, не надо.

Она не сняла ни капор, ни накидку и, по-видимому, не собиралась оставаться надолго. Сев за стол, она снова с опаской покосилась на Джека.

– Это мистер Даттон, – быстро сказала Ева. – Он помогает нам с вашим делом.

– Именно поэтому я и пришла.

Мисс Джонс стала теребить нитку, выбившуюся из скатерти, тщательно стараясь не встречаться взглядом ни с кем из присутствующих.

– Вы точно не хотите выпить чаю? – настаивала Ева. Она понимала, что, если пойдет на кухню, у нее будет время собраться с мыслями.

– Ну, хорошо, – не столько согласилась, сколько сдалась мисс Джонс. Теперь она казалась еще более робкой, – ее плечи поникли, руки, которые она положила на стол, заметно дрожали, лицо заметно побледнело.

Ева ушла в кухню заваривать чай. В гостиной все молчали, и в напряженной тишине казалось, что Ева не размешивает ложечкой молоко в тонкой фарфоровой чаше, а бьет в барабан. Наконец она вернулась из кухни и села за стол рядом с мисс Джонс. Девушка взяла чашку, но ее рука так сильно дрожала, что напиток перелился через край и замочил скатерть.

– Прошу прощения.

Она со звоном поставила чашку на стол и заморгала, стряхивая слезы.

Ева подумала, что это дурной знак. Она накрыла руку мисс Джонс своей рукой и прошептала:

– Все хорошо.

– Нет, не хорошо! – Девушка посмотрела на Еву со страдальческим видом. – Все просто ужасно. Даже хуже. Это катастрофа.

– Скоро вопрос с лордом Рокли решится как надо, – мягко произнес Саймон и, стараясь подбодрить мисс Джонс, широко улыбнулся, но у нее почему-то стал еще более несчастный вид.

Мисс Джонс прерывисто вздохнула, по-видимому, пытаясь совладать с собой, потом заговорила скороговоркой:

– Я не знаю, что вы делаете, чтобы добиться для меня справедливости, но, что бы это ни было, как бы вы ни планировали получить от лорда Рокли компенсацию… я хочу, чтобы вы все это прекратили.

Повисло ошеломленное молчание. Ева только оторопело моргала, на лицах остальных застыло столь же озадаченное выражение. Наконец она спросила: