– Тогда, может, в следующий раз ты не станешь разрушать их с таким энтузиазмом?

Галстук ее приподнялся, так глубоко она вздохнула.

– Вы о костре, который леди Грэнхем разожгла из вашей одежды под вашими окнами? Господи, что ж удивляться, что вы тогда рассердились! Честно говоря, я поражаюсь терпимости, с которой вы отнеслись ко мне.

Принесли дымящийся кофе, который показался необыкновенно кстати. Дав отхлебнул горячего, горького напитка.

– Так почему ты не сказала, что знакома с Ивширом? – спросил он.

Она вскинула голову. Лицо ее стало белым как бумага.

– Я не... Да что вы! Я – и вдруг знакома с герцогом!

– Он один из наиболее влиятельных пэров Англии, хотя и не более, чем отец и брат Мег. Так где ты познакомилась с ним?

Дрожь пробежала по ее пальцам, обнимавшим кофейную чашку. Если она станет отрицать, что знает герцога, он сразу же поймет, что она лжет.

– Тогда мне встреча с ним не показалась особенно важной. Он сам остановил меня в поместье леди Грэнхем, после забега саней. – Она мужественно попыталась улыбнуться, чем тронула его до глубины души, несмотря на всю серьезность ситуации. – Он вас недолюбливает.

– Полагаю, его милость пытался предостеречь тебя и советовал не связываться со мной?

Какой-то человек стал протискиваться мимо их стола, пламя свечей заплясало, и тени заметались по ее лицу.

– В общем, да. Я представления не имела, кто он такой, хотя и догадалась, что он важная персона. А теперь оказывается, он герцог и ваш враг?

– «Враг» – слишком сильное слово. Краска вдруг залила ее лицо.

– Слово, сэр, под стать сильной ненависти! Я думала, он убьет вас!

– И испугалась за меня? Очень тронут. А почему ты ни словом не обмолвилась об этой странной встрече прежде?

Она все еще не пришла в себя и тщательно подбирала слова для объяснения.

– Как я уже говорила, я не думала, что произошла важная встреча. Он мне тогда не представился. Он только сказал, что мне не следовало бы наниматься к вам. Он думал, что вы пьяны, и убеждал не ехать с вами, особенно в таких легких санях.

Рассказ Сильвии выглядел вполне правдоподобно. Если она и не честна с ним, то очень ловко скрывает ложь. Но как же Ившир мог познакомиться с ней прежде? Его милость много путешествовал, но и путешествуя, он наверняка вращался только в самом избранном обществе, посещая дома, где Сильвия никак не могла оказаться. Если только информация, собранная о ней Давом, не тщательно состряпанное вранье, которое, в свою очередь, означало бы, что Таннер Бринк ему тоже лгал.

– Он прав, – подтвердил Дав. – Я опасен как в легких санях, так и вне таковых.

– Но что, черт возьми, может знать о таких вещах герцог? – спросила она. – Не думаю, чтобы он сам работал хоть раз в жизни!

– Герцог как раз работает, – ответил он. – Просто он работает не ради денег. Что еще он говорил?

– Думаю, на него произвела сильнейшее впечатление моя юношеская невинность, и потому он побеспокоился обо мне. Он полагает, что вы зарабатываете на жизнь низкими способами.

– Так и есть, – ответил Дав.

Чашка в ее руке задрожала, и немного кофе выплеснулось.

– Итак, я действительно нанялась на службу к Синей Бороде?

На лице ее по-прежнему горел румянец, и она нервничала, но понять, каковы ее истинные чувства, ему не удавалось.

– Ну, ничего такого красочного, – ответил он сухо. – Пекарни приносят немалую прибыль.

– Да? – Она наморщила лоб. – А, поняла – Мартин Финч! Он работает на вас?

– Он работает на себя. Я просто вложил деньги в его предприятие.

В глазах ее сверкнуло любопытство, но она откинулась в кресле совершенно мужским движением.

– Не могу себе представить, чтобы Ившир счел меня настолько невинным юношей, что не рискнул рассказать о пекарне.

– Джентльмены, как правило, не финансируют пекарни. Впрочем, я не могу себе представить, чтобы Ившир знал о моих вложениях.

– Тогда что он имел в виду? Чем еще вы занимаетесь? Я давно уже безуспешно пытаюсь понять это из ваших гроссбухов, которым конца нет.

Он молчал, дожидаясь, пока она сядет нормально и посмотрит ему в глаза, и только тогда сказал:

– Записи в гроссбухах зашифрованы.

– Зашифрованы?

– С целью скрыть подлинную природу моих дел от любопытных глаз...

– Моих, например?

– Ты мой секретарь. Зачем бы мне скрывать что-то от тебя?

– Так чем вы на самом деле занимаетесь?

– Если позволишь, я покажу тебе завтра.

Она замерла, словно обратившись в камень, потом осмотрелась.

– – О Боже! – воскликнула она. – Готова прозакладывать что угодно, что вы, помимо пекарни, финансируете еще мясника и свечника.

Предательский смех наконец вырвался у него наружу, и обстановка разрядилась. Никогда еще он не встречал такой женщины. Она храбра, прекрасна и являла собой весьма опасную проблему.

Дав уже отчаялся, что вообще сумеет разоблачить ее. Он только хотел теперь одного – заманить ее в свою постель возможно скорее. Если на самом деле она не является его противником, то любовь ее будет славной наградой. А если является? Ну и что? Едва она окажется в его постели, он раскроет все ее тайны. Так или иначе, шансов у нее вообще нет.

– Нет, – возразил он, – я финансирую нечто куда более сомнительное.

К его изумлению, она засмеялась.

– Так значит, можно предположить, что другое ваше занятие весьма и весьма безнравственно?

– Это зависит от того, какой именно смысл вы вкладываете в понятие «безнравственность».

Но дальнейшей возможности вести личные разговоры они лишились. Трое молодых людей подошли к ним и, подсев за столик, пригласили на прием в апартаменты герцогини. В большом доме недалеко от Пиккадилли собралась шумная компания художников, музыкантов, писателей, пэров, сыновей пэров и нескольких избранных дам. Выпивка лилась рекой.

Сильвия ввязалась в спор на итальянском с певцом из Неаполя, вела полемику с графом и перекидывалась остротами с маркизом. Очень скоро ее поманили к камину, где она почтительно склонилась над рукой пожилой дамы в бриллиантах и серебряной сетке на волосах, дамы, которая оказалась герцогиней.

– Всякий приятель Дава всегда будет здесь желанным гостем, сэр, – вымолвила герцогиня, пристально вглядываясь в ее лицо сквозь стекла украшенных драгоценными камнями очков. – Хотя, как кажется, вы и сами по себе сумели произвести немалое впечатление.

После краткого обмена любезностями Сильвию увлекли на другой конец комнаты, где тот самый певец теперь спорил с Давом. Наконец певец вскинул руки, сделал глубокий вдох и запел.