«Никогда еще не ложился я в постель с врагом».

Он безжалостно подавил в себе желание и заставил себя думать.

Итак, она была и раньше знакома с Ивширом. Возможно, все произошло именно так, как она рассказывала, и они с герцогом действительно впервые встретились после памятного санного забега. Но вот зачем герцогу заговаривать с совершенно неизвестным ему мальчишкой? Неужели только ради того, чтобы посоветовать не связываться с известным повесой? Еще того хуже: городская резиденция Ившира – великолепный особняк, окруженный парком, – расположена рядом с домом номер восемнадцать. Или это – совпадение, или никакого совпадения здесь и в помине нет.

Все представлялось фантастичным, невозможным, но если его предположения верны, то Сильвия – участница заговора, который составился достаточно давно. Ее прибытие в Англию, встреча с леди Шарлоттой и последовавшее пари, по условиям которого необходимо похитить галстук совершенно незнакомого человека, как и та анонимная записка, адресованная Мег, – все цепи отнюдь не случайностей. Все спланировано с самого начала.

Он, сгорая от страсти, желал женщину, которая, возможно, принесет ему погибель. И Ившир стоит за всем этим.

Он подождал некоторое время, и когда она уже наверняка легла спать, тихонько проскользнул вниз и вышел на конюшенный двор.

Он прождал больше часа рядом с гнедым, который дремал, тихо и ровно дыша в темноте пахнущего сеном стойла, но Таннер Бринк так и не появился.

– Надеюсь, мадам, вы всю ночь умирали от нетерпения, – без всяких предисловий заявил Дав, входя на следующий день в свой кабинет.

Сильвия подняла глаза и, справившись с нервозностью, заставила себя держаться так, будто ничего не произошло. Дав сегодня оделся с изысканной простотой: угольно-черный камзол, шелковый жилет без вышивки цвета слоновой кости и ослепительной белизны кружева. Его собственные черные волосы небрежно спадали на лоб, а сзади он перевязал их шелковой лентой.

Сердце у нее так и подпрыгнуло, когда он улыбнулся и складки прорезали его лицо.

– От нетерпения? Почему бы? – спросила она.

– После небольшого недоразумения, которое произошло возле моих входных дверей вчера вечером, ты, надо думать, перестала бояться, что я могу просто выставить тебя?

– Немножко все же побаиваюсь и уж точно не жду такого поступка с нетерпением.

– Вы должны, мадам, с нетерпением ожидать от меня извинений. Я виноват перед вами. Я обещал вам прежде не проявлять назойливости, но не выполнил обещания.

– Но вам нет никакой необходимости извиняться, – заметила она. – Я вовсе не ханжа и не склонна к мигреням и обморокам.

Дав взглянул на нее из-под ресниц.

– Один обморок все же случился. У меня в спальне.

– Минутная слабость. Больше такого не повторится.

– Ей-богу! – проворчал он. – До сих пор не понимаю, отчего я тогда не воспользовался преимуществами своего положения, когда ты лежала в моей постели и находилась полностью в моей власти.

Она засмеялась.

– Я так и думала! Все ваши извинения – просто пустые слова.

– О нет! Извинения вполне настоящие. Просто мне придется извиниться еще раз, когда я в конце концов воспользуюсь своими преимуществами.

– Вы могли бы воспользоваться ими и ранее, – заверила она. – Когда мы впервые встретились, я хоть и не лежала в вашей постели, но меня привязали к ней, и я оставалась совершенно беспомощной.

– Ну, значит, тебе повезло, что я безупречный джентльмен.

Отодвинув кресло, она встала и подошла к окну. Дневной свет с трудом пробивался сквозь туман и расплывающиеся столбы дыма, валившего из печных труб.

Джентльмен. Что, собственно, означает это слово? Просто образованность и хорошие манеры? Или все-таки всегда подразумевались также и честь, и доброта, и галантность? Ей стало неловко. Разве Дав хоть раз проявил себя недостойным образом по отношению к ней? Но она выполняла миссию. Она своими глазами видела доказательства. И она по-прежнему подозревала, что он очень многое скрывает.

– В то время как я, кем бы я на самом деле ни была, в первую очередь должна быть авантюристкой, – откликнулась она, – иначе никогда бы не вторглась в вашу жизнь, облаченная в панталоны.

– Авантюристка? Ну, немного сильно сказано. Давай будем считать, что ты очень изобретательная – пусть к тому же и дерзкая, и безрассудная – молодая особа.

– Право! Опять комплименты? Я вчера грубила вам. Обвиняла вас в черствости, в бессердечии. На самом деле я о вас так не думаю.

Она слышала, как он подошел к столу, принялся листать бумаги.

– Мне бы очень хотелось услышать, что же вы на самом деле обо мне думаете, мадам.

– Я не думаю, что вы развратны и что легко бросаете возлюбленных. Не поэтому я не стану вашей любовницей.

– Не поэтому? – спросил он. – Тогда почему?

– Потому что я думаю, что на самом деле вы нечто совершенно противоположное. Я думаю, что вы человек, который слишком легко отдает свое сердце.

– В то время как вы, мадам, научились стеречь свое как какой-нибудь ужасный пиратский клад. Вы имели так много любовников?

Сердце ее громко бухало – слишком рискованная тема! Она вовсе не собиралась беседовать с ним ни о чем подобном и вдруг услышала свой собственный голос, который вдруг сам по себе, независимо от нее, заговорил:

– Один раз я решила, что влюбилась. После смерти моего мужа встретился один человек, которого я могла бы полюбить, а может, и любила...

– И что случилось?

Влажный отпечаток ее руки остался маленьким прозрачным оконцем на заиндевевшем стекле. «Я вижу долгую жизнь. Я вижу богатство. Я вижу маленькие печали и большие радости. Я вижу одну великую любовь, почти утраченную, но обретенную снова...»

– У нашей любви не могло быть будущего. Он аристократ. Положение обязывало его заключить блестящий брак, а не жениться на вдове без гроша за душой.

– Если бы он любил, он женился бы на тебе, невзирая ни на что, и не стал бы считаться с мнением света.

– Даже если бы он и пришел к подобному решению, я все равно не смогла бы выйти за него. Я недостаточно его любила. Неужели вы не понимаете? Я не умею любить всем сердцем. Я даже не уверена, что вообще способна на такое.

Она прижалась лбом к ледяному стеклу в ужасе от того, что чуть не сказала ему правду. Она совершенно забыла, что она здесь для того, чтобы манипулировать им и обманывать его. Какое безумие! Особенно учитывая то, что очаровать жертву и завлечь в свою постель было ее единственной задачей здесь!

– Ты хочешь сказать, что не собственную уязвимость хочешь защитить, а мою? – спросил он.

– Да, возможно! Сама не знаю. Вы, а не я, говорили, что любовь есть умение сердца.