— Что для этого надо сделать?

— Понять Закон Стаи.

— Ага. Очень интересно хоть и нечего не понятно, — заключил я. — А олени и другие травоядные животные — не входят в Стаю?

Русалка опять рассмеялась.

— Это другой эгрегор, — ответила она, — но тебе-то он зачем, ты же охотник?

— Кстати об охотниках. Чьи это метки я то и дело встречаю на деревьях?

— Хозяина здешних угодий, — несмотря на расплывчатость моей формулировки, русалка вполне поняла, о чем я говорил. Однако «слово», означающее этого зверя, не произнесла, дав лишь определение. Кажется, она сделала это специально, понимая, что незнакомые «слова» становятся мне более-менее понятными.

— А где он сам?

— Скоро придет, — пообещала русалка. — Будешь перебивать метки?

— Зачем?

— Ясно, — вздохнула русалка. — Тебе многое надо узнать, или вернее — понять. Но ты, похоже, не совсем безнадежен…

— Кстати, почему ты так печешься о том, чтоб мое сияние не пошло в разлад с сиянием леса?

— Не леса, а — Леса, — нахмурилась русалка.

— А в чем разница?

— Лес — это эгрегор растительности. Если твое сияние не войдет в его лад, то он не примет тебя целиком.

— И все-таки, ты не ответила на мой вопрос?..

— Глупый ты, — посмотрев мне в глаза, печально улыбнулась русалка.

После этого поляна стала таять, растворяться, покрываться серым туманом, сквозь который проступала первозданная тьма. Однако «сон» на этом не закончился окончательно, ибо из «тьмы» на меня взглянули чьи-то глаза. И было в них столько злобы, ненависти и презрения, что проснулся я в холодном поту.

Глава 25. Боевое тело — первичная активация (день 22, день 23)

Я все больше убеждался в том, что мои встречи с русалками не случайны, что есть условие, при выполнении которого они происходят. На охоте произошло нечто такое, что инициировало очередную встречу. Возможно, это убийство оленя. Тогда следующим условием могло стать, например убийство двух оленей, развитие, так сказать, количественной составляющей. Или развитие качественной составляющей, допустим нужно будет убить более сильного оленя. Или возможно надо убить вообще другого зверя, волка там или кабана.

Возможно убийство тут не причем, важна новизна, новые открытия, знания, опыт. Открыл горное озеро — повстречался с русалкой. Еще и награду получил, соль и серу.

Убил оленя, освоил охоту, потрошение или свежевание — опять встретил русалку, и опять получил награду, способность чувствовать эгрегоры.

При этом если при первых встречах награды если и были, то как-то не ощущались, и даже не обозначались русалкой, однако в этот раз всё было по-другому. Она даже план мне обозначила, потренируешься пока на кошках, вернее на волках, подключишься к Сиянию Стаи, а потом, если все будет нормально пойдет, подключишься и к Сиянию Леса. С корабля в карьер — это укрепит связь между нами, даст возможность взаимодействовать более плотно, возможно даже контактировать наяву. Такие мысли воодушевляли, если не окрыляли. При этом радовало все — и появление новых способностей, и желание русалки развивать наши отношения.

К логову я буквально бежал. Мне казалось, что весь лес знает о том, что у меня за спиной короб с вкуснейшим сочным оленьим мясом и из-за каждого куста высовывается волчья, рысья, а то и вовсе медвежья морда. Втягивает в себя воздух, принюхивается, жадно облизывается и пускается в погоню. С другой стороны, я понимал, что если не потороплюсь, то мясо протухнет, надо успеть еще разок поесть вкусняшки и законсервировать остатки. Третьим стимулом было желание активировать боевое тело, и тут был еще один животрепещущий момент. Логично предположить, что если сейчас на меня нападут, то я активирую боевое тело для своей защиты, и опять потрачу вызов впустую, не разберусь толком ни в чем. Как там по законам Мерфи? Если неприятность может произойти, то она обязательно произойдет. И — из всех возможных неприятностей произойдёт именно та, ущерб от которой больше.

Как бы там ни было, дал ли мне страх крылья или пинка под зад, однако обратную дорогу я преодолел за полтора дня. Дом милый дом! Беглый взгляд не выявил следов разгрома и разграбления, что не могло не радовать. Я развел огонь в очаге и коптильне — и дров и коры хватало, пристроил шкуру оленя-индрика в пещере к беличьим и импьим шкуркам.

Несмотря на наступившую ночь я сходил к Каменке, наполнил два корыта водой и развел в них приготовленный отвар отмоки. Вообще по ночам я старался не гулять. Ночной лес не то, чтобы пугал меня, скорее я ощущал себя в нем беспомощным. Он был густым и даже яркие звезды этого мира, и не менее яркая луна не разгоняли темноту под его пологом. Я пробовал пользоваться факелом, и это помогало, но только если предстояло перемещаться между знакомыми местами. Корыта я, естественно, с собой не потащил, а натаскал воду с ручья в кувшинах. Для заполнения тары водой в условиях мелководья я в свое время вылепил и обжег плоский широкий черпак, который хранил здесь же. Еще здесь хранилась кружка, позволяющая с комфортом утолять жажду.

После этого нажарил шашлыков из оленины с запасом, на сегодня и на завтра, а остатки мяса тонко и мелко нарезал, отбил чуть ли не до прозрачности и повесил над коптильней и на растяжках.

Все-таки оленина была вкусна, этого у нее не отнять. У моего отца была такая теория, что вкусом организм показывает нам в чем нуждается. Если тебе сейчас нравится вкус оленины, значит организму нужны питательные вещества из нее, если не нравится вкус рыбы — значит вещества из рыбы не нужны. Поэтому я предпочитал не насиловать себя продуктами, которых не хотел, по крайней мер если обстоятельства это позволяли.

Что же, ужин подошел к концу, прокрастинировать формальных поводов больше не осталось, пора приступать к активации.

Сердце бешено стучало в предвкушении, а также в опасении, вдруг не сработает, или что еще хуже — вдруг впустую потрачу. Да я перед встречей с русалками так не волновался! Хотя там-то я пока не знал как к ним попасть, если бы узнал тоже бы поди волновался и переживал о том, что будет если не получиться. Прям как на первом свидании.

Я вызвал иконку тела, перевел ее в режим отображения боевого тела, мысленно потянулся к ней, послал желание и вслух произнес: «активируйся!» Ощущение оказалось необычным, странным, но в тоже время довольно приятным. У меня словно появился новый орган, которым я мог теперь