Разговор, абсолютно невозможный между ними – Юля никогда не была дочкой, которая несла бы своей мамочке решительно все, от разбитых во дворе коленок («я все маме скажу!..») до подробных отчетов о поцелуях. Ей не с кем обсуждать этого длинноногого парня, похожего на журавля. Точно: журавль, настоящий журавль. И летит в свое журавлиное гнездо накормить птенцов-тинейджеров и ублажить журавлиху.

Все, спать. Здесь как в деревне, даже лучше – никакой рассветный петух не разбудит.

8

Август ознаменовался сорокалетним юбилеем Алекса. Ян узнал об этом от Максима: тот собирался прилететь. Прямо из искусственной прохлады аэропорта направились к юбиляру. Подробный разговор отложили до вечера – Максим оставался ночевать у Яна.

Рядом с домом Алекса стояли машины.

Приехала первая жена с сыном. Уверенно, как всегда, вошла Регина; за ней следовал муж, круглоголовый лысый мужчина с подарочным пакетом, и отправился искать хозяина. Женщины восторгались Региниными золотыми босоножками, та гордо отвечала: «Прада».

Вторая жена Алекса – маленькая, рыжая, громкая – привезла своего бойфренда, высокого молчаливого парня в шортах и майке, с обвязанной вокруг пояса рубашкой. Громко хлопали дверцы машин, громко говорила Регина, вторая жена со спутником ушли на балкон. Алекса нигде не было.

– Может, начнем без именинника? – Борис поднял бутылку.

Предложение встретили смехом, и в это время вошел юбиляр, в одной руке неся тяжелую сумку, другой придерживая дверь. За ним двигалась пожилая пара: кряжистый седой дядька в наглаженной белой рубашке, брюках со стрелками, как подобает для торжества, и полная старуха в нарядном брючном костюме, разительно похожая на Карла Маркса, но без бороды, что не умаляло сходства. Родители были знакомы со всеми, кроме Максима с Яном. Отец оживленно заговорил с Борисом о своих мемуарах. Мать разгружала сумку, перечисляя привезенные яства. Говорила она уютным басом, как и сын.

Гости растекались по дому. Маша с Фимой рассказывали первой жене, в какой замечательный лагерь они отправили дочку. Закрывалась, чтобы тут же открыться снова, дверь на балкон. Остро пахло уксусом, и первый дымок от гриля смешивался с сигаретным.

«Па-а-ап! Ну па-па!» – послышался крик со второго этажа. «Что тебе, Сережа? Папа занят», – отозвалась первая жена.

– Деточка, давно тебя не видела! – радостно басила бывшая свекровь. – Что же ты не позвонишь?.. Где Сереженька?

Косматый пудель неприкаянно бродил по дому, волоча за собой поводок. Ян выкладывал на гриль мясо. Я бы сошел с ума, если бы так жил.

– У меня сигареты кончились, – выглянула женщина с белесыми глазами, – угостите?..

С извиняющейся улыбкой вытащила из протянутой пачки несколько штук и скрылась.

– Это кто? – вполголоса спросил Ян у Люсика.

Тот остановился с вилкой в руке:

– Ты что, не в курсе? Это же текущая баба нашего юбиляра. Нынешняя в смысле, – спохватился и конфузливо хихикнул. – Милана. Женя с Мусиком ее не любят, у них свои симпатии…

– Женя – это отец?

Люсик снисходительно поправил:

– Нет, отец – это Мусик. А Женя – маманя.

Легко запомнить: Женни Маркс, Женя-Маркс.

– Слышь, а мясо не подгорит? – озаботился Люсик. – Я попробую кусочек…

– Убери вилку! – рассердился Ян. – Еще сырое.

На террасе, где стоял накрытый стол, он увидел Юлю.

В дверях возник Алекс.

– Шашлык! – воскликнул он. – А я-то думал, над чем он колдует…

Ян отхлебнул вина и склонился над грилем. Наверху послышались шаги, потом Юлин голос: «Антоша!»

Вот и с Антошей познакомимся. Египтянка замужем, однако не прийти было нельзя – при чем тут Алекс. Он осторожно снял с решетки шипящие кусочки мяса, открыл дверь и двинулся на террасу. Поставил блюдо на стол и занял пустой стул, стараясь ни с кем не встречаться взглядом.

Перекрывая восхищенные возгласы, Регина благосклонно спросила:

– Как вы делаете шашлык и что вот это красненькое?

– Регина, я же говорю, это…

– Помолчи, я не тебя спрашиваю.

Муж умолк.

– Обыкновенно делаю, ничего особенного, – пожал Ян плечами. – Это гранат.

– Я же тебе, Региночка…

– Мясо долго вымачиваете?

– Предрассудок. Его не надо вымачивать, иначе жестким будет.

– А соус, соус какой? – выкрикнула вторая жена.

– Дайте мужику поесть, – пробасил Алекс, – он вас кормит, а сам голодный. Янчик, выпей. Мальчики, вы шашлык пробовали?

– Ты руки помыл, Антоша?

Со стула неохотно поднялся лопоухий мальчуган лет одиннадцати.

– С мылом, – добавила Юля.

– Все, я поел, – сын Алекса положил вилку.

– Поел сам – подожди товарища, – остановил его отец. – Вот и он, с чистыми руками. Потом еще торт будет. Как тебе понравился лагерь? – он повернулся к Антоше.

– М-м… Окей, – мальчик опустил глаза в тарелку.

– Тост, тост! – закричал Люсик.

– А водки нальют?

– Это под шашлык-то? Красное вино надо.

– Водка на клюкве, попробуй! Сам настаивал.

– Водка должна быть чистая.

– Ты попробуй, а потом говори!

– Пробовал, потому и говорю: чис-та-я, только чистая…

– Боря, ты наступил на поводок, она пугается!

– Ч-черт… Уберите собаку!

– Фимка, сними поводок, я же просила!

– Она к тебе идет, сними сама.

– Ну мы выпьем или как?..

– Мама сделала селедку под шубой, вы пробовали? – Отец Алекса наклонился к Яну. – Покушайте обязательно!

– С селедкой? – капризный голос второй жены.

– Конечно, с селедкой, – убежденно пробасила Женя-Маркс, укоризненно покачав черно-седой гривой, – и «шуба», и винегрет. Ты никогда не любила селедку…