Неужели я теряю разум?

Или я наконец нашла свое сердце?"

Внезапно ее охватило незнакомое чувство. Всю свою жизнь она упорно пряталась от собственных чувств и теперь с трудом понимала, откуда они вообще могут в ней взяться. "Я люблю его", - думала Ванму и чувствовала, что ее сердце вот-вот взорвется огнем. "Он никогда не полюбит меня", - думала Ванму и чувствовала, что ее сердце готово разбиться, хотя его не разбили тысячи жизненных разочарований.

"Моя любовь к нему - ничто по сравнению с его тягой к Джейн, с его привязанностью к ней. Потому что его привязанность к Джейн возникла гораздо раньше, не за те несколько недель, прошедшие с тех пор, как Питер был вызван к жизни в том первом путешествии во Вне-мир. Все одинокие годы блужданий Эндера Джейн была его неразлучным другом - вот та любовь, которая катится слезами из глаз Питера. Я ничего для него не значу, в его жизни я появилась слишком поздно и вижу только часть его, а моя любовь, в конечном счете, ничего для него не значит".

И она тоже заплакала.

Внезапно самоанцы, стоявшие на берегу, закричали, и Ванму повернулась к ним. Глазами, полными слез, она вгляделась в волны и поднялась на ноги, потому что была уверена, что видит то же, что и они, - лодку Малу. Каноэ развернулось.

Малу возвращался.

"Может быть, он что-то увидел? Услышал какой-то крик Джейн, который слышит и Питер?"

Грейс оказалась рядом с ней и взяла Ванму за руку.

- Почему он возвращается? - спросила она Ванму.

- Разве не ты - единственная, кто его понимает? - удивилась Ванму.

- Я совсем не понимаю его, - ответила Грейс. - Только слова. Я понимаю обычное значение его слов. Когда он их произносит, я чувствую, что они должны наполнять что-то большее, о чем он рассказывает. Но слова недостаточно емкие, хотя Малу говорит на нашем самом священном языке и выстраивает слова в огромные корзины смысла, в корабли мыслей. Все, что я могу, - видеть внешние формы слов и догадываться, что он имеет в виду. Я совсем его не понимаю.

- А почему ты думаешь, что я понимаю?

- Потому, что он возвращается, чтобы говорить с тобой.

- Он возвращается, чтобы поговорить с Питером. Только он связан с богиней, как Малу называет ее.

- Ты не любишь эту богиню? - спросила Грейс.

Ванму покачала головой:

- Я ничего против нее не имею. Кроме того, что у нее есть он, и мне, таким образом, ничего не достается.

- Соперница, - кивнула Грейс.

Ванму вздохнула:

- Я росла, ни на что не надеясь и получая еще меньше. Но у меня всегда были стремления, далеко выходящие за рамки достижимого. Иногда мне все-таки удавалось чего-то достичь, и я хватала в руки больше, чем заслуживала, даже больше, чем могла удержать. А иногда я протягивала руки и никак не могла схватить то, чего мне хотелось.

- Его?

- Я только сейчас поняла, что хочу, чтобы и он любил меня так же, как я люблю его. Он всегда был сердитым, всегда ранил меня словами, но он работал рядом со мной, и когда он хвалил меня, я верила его похвалам.

- Что и сказать, - сказала Грейс, - до этого дня твоя жизнь была не самой приятной.

- Это не так, - возразила Ванму. - До этого дня я владела всем, что мне нужно, и не нуждалась ни в чем, чего у меня не было.

- Ты нуждалась во всем, чего не имела, - улыбнулась Грейс, - и мне трудно поверить в твою слабость. Ты даже сейчас сможешь достичь того, чего хочешь.

- Я потеряла его еще до того, как поняла, что он мне нужен, - вздохнула Ванму. - Посмотри на него.

Питер раскачивался вперед-назад, вполголоса нашептывая слова утешения своему умирающему другу.

- Я вижу его, - сказала Грейс, - я вижу - вот он, прямо здесь, из плоти и крови, и ты тоже здесь, тоже из плоти и крови, и я не могу понять, как такая умная девушка, как ты, может говорить, что он потерян, когда твои глаза должны твердить тебе - вот он.

Ванму пристально посмотрела в светлые глаза огромной женщины, которая возвышалась над ней, как горная гряда.

- Я никогда не просила у тебя совета!

- Я тоже никогда не просила у тебя совета, но ты явилась сюда и попыталась заставить меня переменить мое мнение о лузитанском флоте, разве не так? Ты хотела, чтобы Малу заставил меня поговорить с Аимаиной, чтобы он, в свою очередь, поговорил с необходимистами Священного Ветра, а они обратились к фракции в Конгрессе, которая сильно зависит от их одобрения, чтобы коалиция, которая послала флот, распалась и они отдали приказ оставить Лузитанию в покое. Разве не такой у вас был план?

Ванму кивнула.

- Ну так вот, ты свой выбор сделала. Но трудно сказать со стороны, что заставляет человека сделать тот или иной выбор. Аимаина пишет мне, но у меня нет над ним никакой власти. Да, это я научила его пути Уа Лава, но он идет за ней, а не за мной, потому что ее путь показался ему верным. И если я ни с того ни с сего начну твердить ему, что держаться пути Уа Лава - это также значит не посылать флотов уничтожать планеты, он будет вежливо слушать, но не обратит на меня внимания, потому что-то не имеет никакого отношения к тому, во что верила Уа Лава. Он совершенно правильно усмотрит в этом попытку своего старого друга и учителя навязать ему свою волю. Это положит конец доверию между нами, но все равно не изменит его мнения.

- Тогда мы проиграли, - вздохнула Ванму.

- Не знаю, проиграли вы или нет, - пожала плечами Грейс. - Лузитания еще не взорвалась. Да и откуда ты можешь знать, что на самом деле было целью вашего приезда?

- Так говорил Питер. И Джейн тоже.

- А откуда им знать, в чем их цель?

- Ну, так можно дойти и до того, что ни у кого из нас нет вообще никаких целей, - ответила раздраженная Ванму. - Наша жизнь - простая реализация нашего генотипа, немного подправленная воспитанием. Мы просто действуем по сценарию, заложенному в нас.

- Ну, - разочарованно протянула Грейс, - как неприятно слышать от тебя такую чушь.

Огромное каноэ опять причалило к берегу. Малу опять поднялся со своего места и шагнул на песок. Но на этот раз - возможно ли это? - на этот раз он, казалось, спешил, причем настолько, что даже утратил часть своей внушительности. И пока он шел по берегу, Ванму поняла, что он действительно торопится. А когда увидела его глаза, увидела, куда он смотрит, то поняла, что он действительно приехал не к Питеру, а к ней.

* * *

Новинья проснулась в мягком кресле, которое для нее поставили, и некоторое время не могла понять, где находится.

Когда она еще была ксенобиологом, она часто засыпала в лаборатории, прямо в кресле, и теперь какое-то время она осматривалась, пытаясь понять, над чем она работала перед тем, как заснуть, какую проблему пыталась решить.