– Корей совсем плох! Боюсь, ему не дожить до утра, – сказала она.

– Что Авон? – не поворачивая к ней головы, спросил Колдер.

– Его сердце еще бьется, но так слабо, что я едва его слышала, – Керла села рядом с Гоном, лицо которого от ее слов стало еще печальней.

– Нам не помочь им! Магия, которой они были поражены, неведома нам, – сказал Томан и от отчаяния закрыл лицо руками.

– Это магия темной силы, что убила тех несчастных во время битвы в долине Гертруда. Я видела их страдания и незаживающие раны. Старейшины Авон и Корей страдают так же. Их раны наполнились ядом темной магии, и эти силы поедают их жизни изнутри.

– Но ведь мы неуязвимы перед смертью, так было всегда, мы никогда не умирали и не должны умирать! – голос Гона дрожал.

– Если бы это было так, Нирас не попытался бы много лет назад убить нас, отправив на верную гибель к семи водопадам, – возразил Колдер.

– Нирас знает то, что нам неведомо, – ответил Осад.

– Тогда почему ему не удалось нас убить тогда? И если он знал, что это невозможно, зачем попытался это сделать? – Гон не мог понять эту тайну.

– Магия темных сил, с которыми мы столкнулись, истекает из сущности Нираса! Это его второе Я, и я уверен, что эта магия бессильна перед нами! Авон и Корей не умрут, это невозможно. Нирас не желает им зла, а значит, порожденная им сила бессильна против нас! – вмешался в разговор Томан.

– Мне бы хотелось надеяться на это, но они так слабы! – Керла тяжело вздохнула и поднялась, собираясь покинуть хижину, чтобы вернуться к Корею и Авону. – Если бы только Маг Нирас вернулся, он бы смог помочь! – сказала она, остановившись в дверях.

– Об этом не может быть и речи! – в голосе Колдера послышалось раздражение. – Нирас совершил слишком много ошибок, чтобы мы позволили ему вернуться сюда. Эта женщина, мать Нимбуса, призналась, что Нирас нарушил закон и вмешался в естественные жизненные процессы. Да, его порыв был благородным, он хотел наделить бесплодную женщину ребенком, но он пошел против законов, и посмотрите, к чему все это привело! Нимбус, как и Амарус, создан им. Погибло и ранено множество стариков, женщин, детей, сильных мужчин. Все они спаслись тогда от страшной армии Амаруса и были счастливы. Они выжили в те страшные дни, и уже здесь, где, казалось бы, нет больше опасности, они стали новыми жертвами безрассудства нашего брата! Я даже не могу себе представить, чего еще можно ждать!

– Но ведь он с Хранителями отправился спасать нашу принцессу Одежавель, и вы еще вчера были готовы последовать за ними в Заоблачность, чтобы помочь им! – надежды Керлы на то, что ее маленькая принцесса Одежавель когда-нибудь вернется, таяли.

– Колдер прав! Нужно было слушать Авона и не поддаваться на речи Нираса! Фирн сделал свой выбор и останется рядом со своим старшим братом, а мы должны навсегда забыть о нем! Все, к чему он прикасается, оборачивается страданиями и хаосом! Пора прекратить это зло в воплощении нашего брата. – Гон поднялся и подошел к Керле. – Иди, Керла, ты сейчас нужна нашим братьям. Если заметишь что-нибудь неладное, сразу же сообщи нам, – Керла, едва сдерживая слезы, вышла, закрыв за собой дверь, и Гон вернулся на свое место. Все четверо старейшин снова погрузились в свои мысли.

⁂

В центре просторной комнаты, освещенной вечерним Солнцем, стояла зеркальная глыба льда. Было очень тепло, но лед не таял. Под толщей замершей воды виднелись едва уловимые очертания фигуры маленького мальчика, одетого в голубую тунику. Талию мальчика обвивал широкий пояс, усеянный драгоценными камнями, которые сверкали с удвоенной силой, отражаясь от зеркальной поверхности льда. Лица мальчика было почти не видно, оно было так бледно, что, казалось, сделано изо льда. В комнату, стараясь не издавать ни единого звука, вошли две женщины. Лила, увидев сына, вскрикнула и собиралась закричать в отчаянии, но вторая женщина успела закрыть ее рот своей рукой.

– Держи себя в руках, Лила! Если нас обнаружат здесь, нам обеим несдобровать, – сказала она, и Лила молча кивнула, давая понять, что больше не проявит так бурно своих чувств.

– Как так случилось, Фивия, что Нимбус стал таким? – Лила подошла к ледяной глыбе и положила руки на ледяную поверхность. Ее руки словно обожгло холодом, и она, пытаясь разглядеть под толщей льда лицо Нимбуса, тихо заплакала.

– Только ты можешь ответить на свой вопрос, Лила! С тех пор как ты стала матерью, я не слышала от тебя ни одного откровения, а ведь раньше мы были очень близки с тобой. Мой брат женился на тебе и был счастлив до последнего вздоха, и я благодарна тебе за его счастье и за то, что ты подарила ему сына.

– Ах Фивия! Если бы ты только знала… – Лила не договорила и замерла. Ей показалось, что она слышит голос Нимбуса сквозь толщу льда. Она прижалась к ледяной глыбе всем телом, прислушиваясь, но так ничего и не услышала. – Как ты думаешь, Фивия, мы можем помочь ему?

– Его дух покинул его, все мы видели, как черные клубы его темного Я вырвались из его уст, когда сердце его перестало биться, – ответила Фивия.

– Не говори так! Я чувствую, что он не умер! Его покинул не дух, а сила темной магии. Я слышала, как старейшины предположили, что в тот день, когда Нимбус бросился защищать наши облачные корабли, он был побежден Амарусом, но он не убил моего мальчика, а наделил силами тьмы. Затем он лишил его памяти предков и отправил в мир за семью водопадами, чтобы Нимбус совершил страшное. Я верю в это. Нимбус всегда был добрым и отважным. Он не мог пойти против своего народа. Это магия сделала его таким, – Лила говорила все громче.

– Сердце матери трудно обмануть. Будем надеяться, что Нимбус просто спит, и я всем сердцем желаю, чтобы старейшины сжалились над ним. Нужно уходить, Лила! Вернемся сюда завтра, а пока тебе стоит поговорить со старейшинами и попросить у них милости для твоего сына, – Фивия взяла Лилу за руку, и они тихо покинули комнату, которая уже начала погружаться в сумерки.

– Если бы только его отец был здесь, он бы все исправил! – задумчиво произнесла Лила и замолчала, увидев, как лицо Фивии помрачнело. – О, прости, я должна была тебе сказать еще тогда, но страх сдерживал меня.

– Мой брат так и не узнал, что Нимбус не его кровный сын. Он любил Нимбуса как свое дитя. Может быть, это и к лучшему. По крайней мере он был счастлив, – ответила Фивия и обняла Лилу.

⁂

В круглой хижине было темно и тихо. Ночь выдалась облачной, и Луна почти не появлялась в большом круглом отверстии в потолке, но света, исходящего со стороны стен, поросших серебристым мхом, было достаточно, чтобы увидеть, что старейшины Колдер, Томан, Гон и Осад не покинули своих мест. В дверь постучали, но они не шелохнулись, и за дверью кто-то замер в нерешительности.

– Входи, Лила! – сказал Колдер, и в его голосе послышалось недовольство. Он действительно был не рад ее приходу, он знал, о чем пришла просить эта милая, со светлым лицом, покрытым веснушками, женщина. Лила вошла. Глаза ее, привыкшие к темноте, сразу увидели сидящих на земле старейшин.