в них вытесняло желание побыстрее оказаться в покое, поесть побольше и вне очереди, а ещё получить право проехаться на телеге.

Среди них выделялась хладнокровно наблюдающая за всеми Ланка, и Пашка, назло всем задиравшая баб, стражников и громко хохочущая, когда ей доставалось плетей или тумаков.

Анха старалась слушать всё то, что женщины болтали о Ланке. Она понимала, что эта девица всегда поступает осмотрительно, и вдумчиво выбирает наименьшее зло. Надо учиться у неё, чтобы не дать себя растоптать. Лана жестока и изворотлива. Она определенно выживет, а вот шумная Пашка — вряд ли. Хотя её упорству и силе духа можно позавидовать. Правильно Маха сказала о ней: отчаянная девка.

Анха вспомнила, как вела себя, когда её избивала княжна. Она была застигнута врасплох, шокирована происходящим и болью. Она ничего не смогла противопоставить той, кого с пелёнок учили боевым искусствам.

А Пашка хохотала в лицо тем, кто бил её. Она раз за разом доводила стражников и получала от них. С ней уже не связывались, но какой ценой досталась ей эта мнимая свобода?

— Завтра приедем в крепость, — внезапно сообщил возница и внимательно посмотрел на Анху. — А ты бы, девица, полыхнула бы помощнее своей силой, а то, неровен час, ночка у тебя выйдет тяжёлой.

Анха горько скривила губы. Если бы она могла контролировать выбросы магии, то не лежала бы тут! Но за доброе отношение была благодарна. Она уже догадалась, что возница и Маха прикрывают её, но как только она начала вставать, самостоятельно ходить в туалет, получать еду, то нездоровый интерес к ней разгорелся заново.

Глава 2. Пограничная крепость

«Не было бы счастья, да несчастье помогло», — пришла в голову Анхи мысль. Все уже встали и обустроили лагерь, когда прискакал гонец, веля выдвигаться к крепости в ночь.

— Барьер на границе звенит! Ожидаем прорыв! Поторопитесь под защиту крепостных стен! — выпалил он и помчался дальше.

Анха поверить не могла, что для неё последняя ночь обойдется без проблем. Зазвеневшая граница подарила ей ещё немного покоя. Она ведь уже собиралась последовать совету возницы и приготовилась намеренно всколыхнуть энергию внутри себя, выжигая каналы и тело, только чтобы отпугнуть похотливых мерзавцев.

Обошлось. Теперь можно было подумать о том, как использовать непроизвольный магический выброс, случающийся каждый раз на рассвете. Если бы Анха во время выброса смогла бы взять себя в руки и активировать заклинание исцеления, то… Невозможно! Чертова немота! Чтобы полноценно активировать Лазурную силу необходимо произнести заклинание исцеления. Господи, что же делать?

Анха устало закрыла глаза и подумала, что всё бесполезно и она не выдержит новой боли на рассвете.

— Подвинься, немочь! — толкнула её локтем одна из женщин, усаживаясь на телегу, хотя Анха ей совсем не мешала, но пример был подан, и другие поторопились повторить манёвр.

— Куда полезли? — заорал возница.

— Ты пустой, а для одной этой не жирно ли будет? — разом завопили женщины.

— Что за шум? — подскочил стражник.

— Да эти вот… — возница ткнул кнутом на подсевших к нему женщин.

— Правильно, надо спешить, — одобрил действия осуждённых. — Пешком не успеем.

— Да как же моей лошадушке выдюжить? То жратву вези, то справу для воинов, то этих… у-у-у, стервы! — погрозил он, но в ответ ему достались скабрезные насмешки.

Анху затолкали вглубь телеги, и ей пришлось сжаться в комок. Все разом забыли о тех слухах, что ходили последние дни о её ужасном даре. Ещё вчера все кому не лень с азартом обсуждали, из скольких эта белая погань вытянула жизнь, а сейчас её бесцеремонно пихали, толкали, притесняли и нисколько не боялись.

Анха не знала, как ей вести себя среди этих людей и на что у неё хватит сил. Надо ли огрызаться? Но ведь женщины правы, и им необходимо место на телеге! А их грубость? Но, кажется, по-другому они не умеют. Или всё же умеют, но не хотят по отношению к ней? А важно ли всё это сейчас? Кому охота слушать её мычание или расшифровывать выражающее возмущение пантомиму?

— Ишь, нахохлилась страшилища! Небось, не привыкла с простыми людьми на телеге ездить? — как только лошадь набрала ход, женщинам стало скучно. В темноте ничего не видно, а сидеть молча им было страшно.

— Да она вряд ли когда на телеге ездила! С такой тощей задницей только на подушечках! Ха-ха-ха!

— Смотрите, глазюки вытаращила, а сказать ничего не может! Вот умора!

— А ведь и правда, делай с ней что хошь, ответа не будет! — злорадно выкрикнула ещё одна.

— Совести у вас нет! — возмутилась Маха. — Чего на девчонку озлобились?

— Совесть нашу на суде распяли! — тут же ответили ей. — Сказали, что без неё легче живётся!

— Верно! — поддержала другая женщина и добавила: — Взамен совести злости щедро отсыпали, чтобы держались за неё и не сдохли, пока тело ещё может послужить мужичью.

— А я слышала, что если выбрать сильного мужчину, то можно неплохо устроиться, — с надеждой произнесла сидевшая с края девица. — И замуж могут взять, хоть бы и второй женой.

Все повернулись к ней и захмыкали:

— Так ты мешок на рынке стянула, чтобы тебя отправили на границу? Дома такую красивую замуж не брали?

— У нас баб намного больше мужиков, — пожала плечами девица, делая вид, что не понимает насмешек о своей непривлекательности. — Надоело, — отрезала она, и непонятно было, то ли разговор надоел, то ли мужики в деревни обнаглели и надоели, то ли прошлая жизнь опостылела.

А Анха была рада, что девица с грубыми чертами лица и широкими плечами отвлекла внимание на себя. И устыдилась своей радости. Но ещё больше стыдилась ощущения собственной беззащитности перед несправедливыми нападками.

Перед собой можно было признаться, что даже будь у неё голос, то всё равно она не знала, как с честью выйти из положения. И от этого выть хотелось, потому что годы обучения ничем не могли ей помочь в этой ситуации. Впору как Пашка вызывающе хохотать в ответ на все нападки, да только голоса нет.

Маха, как будто почувствовав, какие мысли терзают её подопечную, тихонечко погладила её по бедру. Мол, ничего, позубоскалят и отстанут, а ты сиди, набирайся сил. И Анха успокоилась. Обняла согнутые ноги руками, положила голову на колени и даже вздремнула.