она закричала, добавляя себе ещё и боли в горле.

Маха с ужасом смотрела, как девочку корёжит, как она захлёбывается в немом крике и, не выдержав, подскочила к ней. Она не боялась того света, что исходил от подопечной. Как заметил возница, этот свет исцелял головные болезни и кажется, помогал думать.

Так что женщина обхватила руками тело несчастной и попыталась защитить её от ударов об камень. А потом она успокаивающе затянула песню. Сначала были слова, но вскоре Маха просто баюкала княжну, как ребёнка, а та стала дышать ровнее и потихоньку расслаблялась. Маха замолчала, но девочка неожиданно коснулась пальцем её губ и просительно посмотрела на неё.

— Что? Ещё спеть?

И она запела, но другую песню, однако, измученной подопечной потребовалась прежнее монотонное баюканье. Маха поняла и не стала спорить.

А Анха, сжав зубы, вновь обратилась к Лазурной силе. Её оставалось на донышке. Сосредоточившись на голосе Махи, ловя нужный тембр в магическом плане, Анха собрала те крохи, что остались в Лазурном резерве и направила на печати на ногах. Ступни сразу стали горячими, кровь побежала быстрее и выжженные клейма зачесались, но силы быстро кончились. Слишком много Лазурной энергии ушло вместе с Лунной. Но есть и хорошая новость. Голос Махи приятен и созвучен внутреннему настрою. А значит, можно рассчитывать на некоторое усиление действия Лазурной силы.

Анха открыла глаза и благодарно посмотрела на женщину.

— Легче? — спросила Маха, и подопечная кивнула.

Уголки губ княжны дрогнули в улыбке и Маха довольно подбоченилась. А Анха подумала, что даже без заклинаний она сможет помочь себе и как минимум избавить себя от последствий избиения.

— А я знаешь, что придумала? — воскликнула Маха.

Анха отрицательно качнула головой.

— Спрошу-ка я у управляющего ведро или таз! Нам нужно прибраться, а без воды никак.

Анха широко раскрыла глаза. Просить у завхоза?! Поднимать сюда воду?! Но Маха в ответ на недоверчивый и полный сомнений взгляд мягко улыбнулась.

— Не такой уж он страшный, — вздохнула она, вновь вспомнив своего покойного мужа. Она ведь с ним управлялась, и не так уж он ей противился. Другое дело, что она боялась его и из-за внутренней неуверенности в себе каждый раз думала: прибьёт.

А теперь оглядывается назад — и многое видится по-другому. Не на неё он сердился, а на себя и родственников, которые через неё отстаивали свои интересы. Он же почти всегда уступал ей!

Ах, ей бы вернуться назад с тем понимаем, что сложилось сейчас, то всё между ней и мужем было бы по-другому!

— Ты посиди здесь, переведи дух, а я вниз сбегаю!

Анха попыталась остановить воодушевлённую подругу, но та загорелась идеей и быстро выскочила, как будто не было бессонной ночи и волнений, не она пыхтела, поднимаясь по нескончаемым крутым ступенькам.

Маха спускалась, как горная козочка и не заметила, как уже оказалась внизу. В её голове все прежние ошибки и упущенные моменты словно по полочкам легли. Совсем в другом свете теперь виделся характер мужа и его взаимоотношения с семьями братьев и сестёр. Но то осталось в прошлом.

А сейчас хотелось действовать, и она боялась упустить своё удивительное состояние. Застыв у выхода во временное убежище, она прислушалась к тому, что делалось в лекарской. Там было тихо.

Тогда она выскользнула во двор, прошлась, приметила, где стоит колодец, посмотрела, чем заняты на кухне, заглянула в прачечную и выскочила оттуда пока ей не стали задавать вопросы.

У пробегающего мимо мальчишки спросила, где мыльня и дала ему подзатыльник за хамство, но мыльню нашла. Идти туда стоило только компанией, а то слишком уединенное там место и как бы не нарваться на неприятности. Вздохнула и вновь прислушавшись, пошла на голос управляющего.

— Уважаемый господин, — робко обратилась она к нему, — дозвольте сказать?

— Чего тебе? Лекарь побил?

— Мы не посмели показаться ему на глаза в таком виде, — женщина горестно показала на себя и ужасно смущённая добавила:

— Стыдно и перед вами казать себя нечистоплотной.

— Ишь ты, стыдливая какая, — одобрительно протянул он. — А от меня чего хочешь?

— Небольшой милости по хозяйству, кою только вы и можете оказать беззащитной женщине.

— Складно изъясняешься. Училась где?

— Я из хорошей семьи и жила хорошо.

— Как же здесь оказалась?

— Мужа не стало, а родня обвинила в его смерти, а когда судья меня оправдал, то они обвинили меня в воровстве их доли наследства.

— Хитро, — усмехнулся завхоз и снисходительно посмотрел на опустившую голову женщину. — Говори, зачем пришла.

— Мне бы ведро для воды или таз, да чистую одежонку какую, чтобы своё простирнуть. А хотите, я вам чего надо постираю? Я аккуратно, с понимаем. Вижу же, что вещи на вас недешёвые, — совсем тихо закончила Маха.

— Видишь, значит, — усмехнулся Леснов. — Небось, дома чистоту особо блюла, — зачем-то добавил он.

— Как же без этого, — вздохнула Маха. — Я мужа уважала.

Завхоз задумчиво перекатился с пятки на носки и обратно, погрозил кулаком прислушивающимся к разговору слугам.

— Идём, — велел он.

Шли они не долго. У Махи сначала сердце ёкнуло, так как они стали спускаться в подвалы, но углубляться не стали. Леснов снял замок с одной из массивных дверей, толкнул её, зажёг свет и встал у прохода:

— Иди, бери чего надо.

У Махи глаза разбежались. На длинных полках лежали разного размера рубахи, штаны, ремни, сапоги, мыло, миски, ложки… дальше она увидела ворох женской одежды, а за ней лопаты, тачки, ведра, тазы… и всего было много, очень много. Она потянулась за ведром, потом оглянулась и с надеждой спросила:

— А можно два?

— Да хоть три, — усмехнулся мужчина, — коли надо.

— Я возьму тогда четыре, чтобы мыться, стирать, да питьевую воду держать.

— Для питья есть медные кувшины, — он показал рукой на ряд высоких пузатых кувшинов с вытянутым тонким горлом.

Маха металась по складу, как искра в магических светильниках, а управляющий похохатывал над ней.

— Унесёшь ли?

— Обязательно, — пыхтела Маха. — Не уроню, не поцарапаю, не потеряю!

— Вон там лежат использованные артефакты нагрева, но если их целый день держать на солнце, то они немного подзаряжаются и смогут нагреть ведро с водой. Старых мастеров работа!

Маха остановилась и низко поклонилась.

— Благодарю вас, что дарите надежду и не