метался свет фонаря. Я переполошила своим воплем спящего лесника и Сергея. Они спешно собирались.

Наконец наружу выбрался лесник.

– Что случилось? – спросил он, охрипшим от сна голосом и перезарядил ружьё.

Я боялась даже посмотреть в сторону бревна, на котором сидел Никита. Мне казалось, что если я увижу это нечто ещё раз, то умру от страха. Я просто не глядя показывала рукой направление и твердила: «Там… там».

– Понятно, – пробормотал Никита. – Задремала с открытыми глазами, и сон наложился на реальную местность.

– Правда? – Я тронула лоб, набралась смелости и посмотрела на чернеющие силуэты кустов. Ничего.

– Пройди сама и проверь, – потребовал лесник. – Одна! – Он повысил голос, и придержал рукой Никиту, который поднялся, чтобы сопроводить меня. – Так страх в лесу лечат!

Я перевела дыхание и двинула в лес. Причём со злости ушла достаточно далеко. Так, что свет от костра был едва виден. Гул комаров и мошки, заставил поднять воротник. Я нащупала ствол дерева и навалилась на него плечом. Мне стало обидно. Трое здоровых мужиков отправили лечиться от страха в лес беззащитную женщину. А если это был не сон? Я улыбнулась своим мыслям. Я не беззащитная, и фору дам любому мужику из столичной обоймы!

На рассвете мы убрали следы стоянки. Я залила кострище водой и собрала мусор. Леснику на пару с Никитой собрал палатку и уложил в лодку, которую втащили на берег, спальные мешки. Всё время сборов, Сергей сидел на взгорке и наблюдал за окрестностями. Мало ли? Не медведь, или зверь какой, так человек. Опасность могут в этих краях представлять все.

Некоторое время пришлось идти по заболоченной местности. Местами, ближе к реке, была просто топь.

– Это, когда ледоход шёл здесь, изо льда образовался затор, и вода поднялась, – стал объяснять Сергей. – Почти к огородам нашим подступила.

– Я совсем запутался, – признался лесник и пояснил: – Сначала ты говорил, будто жил всю зиму в землянке и, даже печь у нас с кордона уволок. А теперь выясняется, что весной ты ещё был в посёлке.

– Я правда жил в землянке, – стоял на своём Сергей. – А сюда за едой ходил…

– Кто тебе её давал?

– Жена, – ошарашил садовник.

– Жена? – переспросила я и замедлила шаг. – Так вас сюда вместе с Татьяной отправили?

– Нет! – Он замотал головой. – Таня дома осталась. А здесь мне другую дали…

– Ну и дела! – протянул лесник. – Что, вот так вот просто и женили?

– Да, – подтвердил Сергей. – И настоятель наш, Даниил, благословил…

– Но ведь тебя могли поймать и наказать? – подытожил Никита.

– Для всех меня медведь задрал, – продолжал удивлять Сергей. – Я на охоте наткнулся на нашего беглеца. Вернее на то, что от него осталось, и место запомнил. А потом, как морозы первые ударили, перетащил в мешке останки ближе к посёлку, нарядил в свои одежды и ружьё всучил. Так этого несчастного вместо меня и схоронили. Жена Серафима знала про это, но на полном серьёзе меня оплакивала.

– Долго проживёшь, – проговорил лесник и спросил: – А что же она с тобой не пошла?

– Куда же она брюхатая?..

– Ничего себе! – восхитился Никита.

– А как же твоя Татьяна? – недоумевала я.

– Так она, как узнала про наши с тобой шашни, так собрала вещи да и уехала домой в Чухлому.

Я охнула от того, что налетела на вставшего, как вкопанного. Никиту.

«Господи! Неужели ревнует?» – удивилась я и, чтобы разрядить обстановку, как ни в чём не бывало продолжила расспрос:

– Значит получается, ты бросил Серафиму здесь?

– Нет, собирался, как совсем тепло станет, лодку угнать. – Он покосился на спину лесника, шедшего первым, и поправился: – Или попросить, да вывезти её…

– Так выходит и у Вадима там баба? – вдруг осенило меня.

– А как же? – удивился вопросу Сергей. – Он тоже с женщиной живёт.

– Совсем немного осталось, – сообщил лесник и повернул вглубь леса.

Дальше шли молча. Вскоре где-то впереди послышался лай собаки. Потянуло дымком. Стали попадаться следы пребывания человека. Вот валяется подошва от ботинка. Чуть дальше – обрывок тряпки…

– Надо чуть вправо взять, – наставлял Сергей. – Там овраг. По нему мы вплотную к крайнему дому подойдём. В нём и дождёмся вечерней службы.

– А зачем нам служба? – не поняла я.

– Так все в храме будут, – пояснил Сергей. – Мы пройдём в дом к твоему Вадиму и встретим его.

– А свою жену все же собираешься здесь оставить? – спросила я.

– С чего это? – удивился Сергей. – С нами и уйдёт. У нас дом общий: в одной половине Вадим с Ириной, в другой я…

Глава 43

В обличии нечисти

Как Сергей и заверял, в дом мы прошли без особых проблем. По сути это была отремонтированная изба, сложенная из стволов лиственницы. Дерево, со слов лесника, долго не гниющее и трудно поддающееся топору. Двери были не запертыми. В сенях пахло берёзовыми вениками, травой и воском. В просторном доме было минимум вещей. Главным атрибутом интерьера была печь в самом центре и стол с двумя скамейками. За ним нечто вроде нар, заправленных лоскутным покрывалом. На окнах скромные занавески, в углу образа. Они были такими же, на какой молился на кордоне садовник. На стенах висели пучки трав и вязанки лука. На полках стояла разномастная посуда. Тарелки из алюминия соседствовали с фарфором, а пластиковые стаканчики с железными кружками.

– По брошенным домам, да по попойкам насобирали, – сделал вывод лесник, проследив за моим взглядом.

Сергей осенил себя крестом и прошёл к столу, со словами:

– Садитесь. В ногах правды нет.

Он дождался, когда все сядут, и стал проверять содержимое кастрюль на плите.

– Не хорошо так, – открыл, было, рот лесник, как Сергей тут же оправдался:

– Здесь всё общее, – он глянул на образа и поправился: – Кроме икон.

На столе появилась сваренная в мундире картошка, порезанный лук и хлеб. На десерт он поставил варенье.

– Не плохо здесь люди живут! – восхитился лесник.

– Печь остыла, а греть воду кроме как на ней, негде, поэтому вода хоть и кипячёная, но холодная, – объяснил Сергей.

– Знаешь, мы как-нибудь сами, – с этими словами Никита поставил рядом на скамью рюкзак, расшнуровал его и стал вынимать консервы.

Со двора послышался шум. Кто-то прошагал через сени, двери с грохотом отворились, и я увидела Вадима. Следом вошла тщедушная женщина во всём чёрном.

Вадим тряхнул головой и перекрестился. Снова посмотрел на меня, потом на Никиту и на лесника. Наконец, когда его взгляд наткнулся на Сергея, он издал нечленораздельный звук, бросился на колени, и стал неистово креститься, при этом бормоча странные слова молитвы:

– …святы Боже! Изыди тьма и да будет свет! Чертовщина и бесовщина, уйди вместе с тьмой,