попасть под магические удары князей. Эти двое отплясывали по-настоящему красивый и грациозный танец. Вот только закончиться он должен был смертью одного из них.

— Убью!

Иван Барятинский расхохотался, продолжая фехтовать и качать эфир в плетения.

— Давай! Убей! Покажи, что ты не рохля!

— Вот тебе! На! На!

От сильного удара шпаги высекли настоящий фонтан искр, от которого стало светло как днём.

— Убей, если сможешь! Ну, что же ты? Цыплёнок!

Фёдор Барятинский зарычал и выдал серию пируэтов, в конце прочертив кончиком шпаги полосу поперёк груди брата.

— На! Получай!

Пошатнувшись, Иван Барятинский слишком далеко отвёл шпагу, и в следующий момент получил укол ниже сердца.

Он закачался, схватившись рукой за клинок. Посмотрел на брата и горько усмехнулся.

— На мне нет греха, братишка. Отец уже был мёртв, когда я пришёл к нему. А вот тебе придётся рассказать матушке, что это ты меня убил.

Ноги у него подкосились, и Иван Барятинский осел на мостовую.

— Нет! Брат!

Фёдор кинулся к брату и упал рядом с ним на колени.

* * *

Наблюдать за семейной драмой было некогда. Едва поединок закончился, как Девиер заорал:

— Огонь! Убейте их всех!

И швырнул в меня целый ворох огненных всполохов. А солдаты вскинули «огнебои» и выстрелили слитным залпом.

То ли Девиер меня недооценивал, то ли понадеялся на внезапность, но он просчитался и ничего не добился. Я мгновенно поднял щит, прикрыв заодно и Талызина с комендантом. И тут же метнул в ответ «молот». Заклятье грохнуло взрывом, и солдат разметало, как кегли, оставив только облако удушливого эфирного перегара.

Так, стоп! А где Девиер? Я прищурился, вглядываясь в темноту, и заметил вдалеке убегающую фигуру. Вот же скотина! Это он меня отвлекал, чтобы самому под шумок смыться. Ну уж нет, дружок, не уйдёшь!

— По моему хотенью, по моему веленью… — прошептал я на бегу, кинувшись за ним в погоню.

Фигура впереди споткнулась и кубарем полетела на землю. Отлично! Пусть «волшебные ручки» его немного успокоят, пока я лично до него не доберусь.

Увы, я ошибся, и Божедомский вертеп сегодня встретил противника по силам. Девиер практически сразу вскочил на ноги и вскинул ладонь. Вокруг него зажёгся хоровод огненных шестиконечных звёзд, принявшихся плеваться огнём в мои «ручки» и отшвыривать их прочь.

Ёшки-матрёшки, да он же из марранов! Я не раз натыкался в книгах на описание их магии — главным оружием были вот такие огненные звёзды. Изгнанные из Испании, они осели по всей Европе и частенько оказывались на службе у королей. А отец Девиера прибился к Петру Великому и умудрился получить дворянство и графское достоинство.

Божедомскому вертепу приходилось несладко. Шестиконечные звёзды оказались крепким орешком и лупили огненными стрелами по атакующим рукам. Но блеск их пламени постепенно тускнел, а вот мёртвые кисти, наоборот, становились всё злее и настойчивее. Но всё имеет свою цену — Божедомский вертеп невидимой нитью присосался к Анубису и качал из него силу. Я стал его «батарейкой», подзаряжая магический конструкт и восстанавливая сожжённые руки.

Мой резерв оказался больше, чем у Девиера. Через минуту шестиконечные звёзды погасли и генерала захлестнула чёрная шевелящаяся волна. По тёмной улице прокатился крик ужаса и боли, а следом раздалось влажное чавканье, будто кто-то шлёпал по мокрой тряпке ладонью.

Когда я приблизился к Девиеру, от того мало что осталось. На мгновение запалив над ладонью магический огонёк, я взглянул в дрожащем свете на месиво, лежащее на брусчатке. И тут же погасил свет, не желая это разглядывать. Нет, пожалуй, Вертеп надо использовать очень осторожно — руки не умели останавливаться и не знали полумер.

* * *

Обоих Барятинских унесли в дом коменданта. Фёдор тоже получил удар шпагой в бедро, но в пылу схватки этого не заметил. И пока он хлопотал над братом, успел потерять порядочно крови и свалился рядом с ним. К счастью, ни один из них умирать не собирался — крови много, выглядит страшно, но, по заверению вызванного лекаря, не опасно для жизни.

Оставив раненых, мы с Талызиным и комендантом двинулись в порт. По тревоге подняли гарнизон крепости и экипажи кораблей. Построили их и под крики «ура!» привели к присяге на верность Екатерине. Я с удивлением отметил, что моряки не любят императора и искренне радуются его свержению. Ладно, гвардейцы обиделись из-за прусских мундиров, а эти-то чего?

После этого адмирал взялся усиливать посты и караулы, проследил, чтобы гавань закрыли бонами, и приказал всем быть в боевой готовности. В последующие пару часов он несколько раз объявлял учебную тревогу, поддерживая всех в тонусе.

А я в это время занялся пушками, как и обещал. В провожатые мне выделили моряка, больше похожего на пирата. Самого лихого вида, с трубкой в зубах и золотой серьгой в ухе. Не хватало только попугая на плече, но, увы, в нашем климате такие птички не приживались.

— Мичман Кожухов! — представился он. — Куда прикажете, ваше высокоблагородие?

— Давай-ка, братец, посмотрим ваши пушки на бастионе.

Чадящий факел я велел потушить. Вместо него взял короткую палку и наложил на неё пару Знаков, сияющих магическим светом. Вот с этим «светильником» мы и облазили весь бастион, прикрывающий порт.

Скажу честно: тот десяток пушек, что я осмотрел, могли довести до нервного смеха любого деланного мага. Все бронзовые орудия были начищены до блеска и содержались в идеальном порядке. Вот только Печати в них едва теплились, доведённые саморазрядом до распада. Последние годы из них практически не стреляли, а проводить штатную зарядку никто и не думал. Ну а зачем, правда? Так что в случае нужды вышел бы не выстрел, а невнятный «пук», которым не напугать даже младенца. И то, если бы нашёлся пальник с целой Печатью — эти вообще разрядились в ноль и не могли работать.

Времени на полную продувку и переоснастку не было, так что перепрошивать пушки я не стал. Ругаясь и матеря военно-морских умников, ещё раз обошёл все орудия и с помощью Анубиса влил в Печати эфир. Получилось вполне неплохо: выстрелов по тридцать пушки сделать смогут, ну или простоят ещё пару лет до разряда. Пальники я приказал собрать в одном месте и почти час накладывал на них связки small wand’ом. Под конец аж взмок от напряжения — даже в армии я не работал в таком темпе.

— Устали, ваше высокоблагородие? — участливо спросил мичман. — Вот, выпейте, не побрезгуйте.

Он протянул стеклянную флягу,