стороны, никого больше нет. Мы ушли к югу на сотню километров как-то раз — и не увидели ничего, кроме зверья. Потому и остались. Не хотим к людям. Это на тот случай, если ты решишь нас к себе позвать, Бавлер, — миролюбиво закончил речь Ижерон.

— Если у вас все хорошо — мне незачем вас звать. Ни переселять, ни воевать. Мы наоборот можем наладить сотрудничество, — ответил я.

Ижерон совсем разулыбался:

— Я очень рад тому, что у Рассвета такой здравый правитель. Вместе мы сможем больше, даже не проживая в одном селении, — и подмигнул всем нам, а потом поднял кружку с отваром: — За сотрудничество!

Он забрал монеты, закончил с едой и, раскланявшись, удалился, оставив нам, помимо шансов на свет, еще больше вопросов.

Глава 22

Распады и союзы

— Чертов Отшельник! — не удержался я. — Столько врать! А ты? — я повернулся к Мьелдону. Я и так хотел его порасспрашивать, а теперь, когда вопросов стало еще больше, информацию из монаха хотелось буквально выжать.

— Я помню, что отправил его несколько лет назад куда подальше от монастыря, но где он обосновался — понятия не имею.

— Но ты его самого прекрасно помнишь, — парировал я.

— Разумеется. Он неплохо умел конфликтовать в то время. Чуть за нож не схватился, — ответил Мьелдон. — Видел шрам на его руке? Я оставил, когда прожег ладонь и еще плечо чутка схватил. Тогда он сбежал.

— Как будто он бандитом был, — фыркнул я.

— Если он сейчас не похож на бандита, так почему ему не быть таким несколько лет тому назад? — пожал плечами монах. — Еще раз — после того, как я отправил его подальше от Монастыря, я не справлялся о том, где он может быть. Может, вообще решил в лесах поселиться, в ста метрах от стен. Мы таких обычно гоняли, но всякое бывает.

— И ты ничего не знаешь о том поселении?

— Если оно действительно к югу, то довольно далеко. Как они построились? Тоже рубили лес? Мы бы услышали шум, — ответил Мьелдон. — Но ничего подобного не было. Они наверняка далеко находятся.

— Допустим, — вздохнул я. — И если у нас относительно рядом есть еще около сотни человек, то с ними можно действительно наладить сотрудничество, начать торговую и проложить хорошую дорогу, определив границы.

— Пирокант позволил тебе заполучить все земли по этой стороне Нируды, — напомнил монах.

— Я вам еще нужен? — спросил Конральд. — Если нет, я пойду в лес, надо помочь парням. Разомнусь немного. Топором помашу.

— Иди, — отпустил его я. — И все остальные тоже можете расходиться. Мне нужен только Мьелдон.

Монах после того, как я назвал его имя, вздрогнул, будто пораженный молнией. И, когда остальные ушли, спросил:

— У тебя есть ко мне разговор?

— Более чем серьезный, Мьелдон. Кто я?

— О чем ты, Бавлер? Я уже рассказал тебе, кто ты такой.

— Я помню, ты говорил, что я, как послушник, изучал прошлое через ту штуку. Но в последнее время я замечаю, что говорю как-то странно, необычно. Не как Аврон. И не как другие, примерно моего возраста. Я сегодня общался с Отлей и заметил…

— Что тебе как будто лет тридцать? — спросил Мьелдон, улавливая мою мысль.

— Даже больше, — вздохнул я. — Почему так? Что со мной?

— Ты так ничего и не вспомнил?

— Совсем, — ответил я. — Но ты ведь что-то видел из того же, что видел я. Может, ты хотя бы намекнешь?

— Даже не намекну, а точно скажу. Ты успел посмотреть довольно много. А человек, за жизнью которого ты следил, успел вырасти. То, что ты смотрел, как хроники, только нарисованные. Не просто читаешь, например, про восемьсот тридцать девятый год, когда случилось что-то, а буквально наблюдаешь за этим со стороны.

— Это же технологии древних людей, да? — спросил я.

— Да, именно они. Мирные технологии. Монастырь ищет и те, и другие, мирные и военные технологии. Использовать можно любые. Любая технология древних, которая превосходит нашу, даст преимущество в борьбе над севером.

— А вот тут ты уже начинаешь говорить интересные вещи, только на мой вопрос…

— Ты тратил дни, отслеживая жизнь другого человека. Она впиталась в тебя. Ты узнал, как меняется разговор, какие-то размышления, идеи. Тот человек многое рассказывал о жизни в своем мире. Учебе, политике, религии. Многих вещах, в том числе и тех, которые не сохранились до наших дней. Ты смотрел больше, я видел лишь одним глазком.

— Значит, я какое время впитывал мысли уже взрослого древнего… — ахнул я. — И потому эти же слова и мысли сейчас во мне. Потому я так говорю, как будто прожил жизнь вместо того человека. Вот оно что… Спасибо, стало гораздо понятнее.

— Тебя смущает то, как ты говоришь?

— Нет, не очень, просто кажется необычным. Ония, Аврон… Фелида — все говорили иначе. И слова я тоже выдавал те, о которых они не знали, но тут хотя бы все понятно.

Мьелдон улыбнулся и сунул ладони в широкие рукава.

— Больше у тебя нет ко мне вопросов?

— Откуда ты знаешь Конральда?

— У нас общее прошлое. Я тоже не сразу пришел в Монастырь.

— Ты был наемником? — нахмурился я.

— Можно и так сказать. Но я не стыжусь своего прошлого, хотя мало кому рассказываю об этом. Я рад, что ты ищешь мира мирным путем. А не пытаясь уничтожить всех. Оружием можно грозить, но не использовать. Пирокант рассказывал, что было оружие, которое могло убить миллион человек. И потому его не использовали. Только грозили.

— Что не помешало древним исчезнуть, — ответил я.

— Да, в общем-то, — согласился Мьелдон. — И никто не знает, почему. Но, если Веллент и правда существовал здесь, в следах этого города мы найдем ответы.

— Думаешь, он где-то под землей? — спросил я.

— Уверен, что он находится где-то под землей, по-другому и быть не может. Есть вещи, которые уничтожаются временем, но, если только имеет место сезонность. Морозы и вода, пыль и ветер — все это стирает, уничтожает строения. Если дом утонет в болоте, из-за отсутствия воздуха бревна сохранятся. А если они простоят сто лет