Агенты, доверявшие показаниям Халлорана, должны были получить у прокурора Джеремайи О’Салливана разрешение на то, чтобы обезопасить информатора из Уинтер-Хилл. Но О’Салливан решительно воспротивился идее включить Халлорана в программу защиты свидетелей, снабдив его новыми документами и предоставив новое место жительства. Для него Халлоран являлся исключительно проблемой, с которой лучше было не связываться. О’Салливан прохладно смотрел на дело Халлорана, считая, что для сотрудничества с ним катастрофически не хватает полезной информации. В самом деле, ситуация с Халлораном была непростой. По сути, его слово противопоставлялось словам Каллахана без каких-либо доказательств; к тому же он отказался проходить проверку на детекторе лжи. Он не преуспел и в предоставлении новой информации о группировке Уинтер-Хилл, даже навесив на себя микрофон.

Но было также понятно, что убедительные доводы, связанные с делом против Анджуло, частично ослепили О’Салливана. «Был ли он частью замысла по защите Балджера? – рассуждал чуть позже другой прокурор. – Получается, что был, сам того не осознавая. Он отказался дать шанс показаниям Халлорана по горячему делу об убийстве без предоставления дополнительных доказательств. Учитывая обстоятельства, смягчить наказание, не имея возможности подкрепить правдивость показаний какими-либо фактами, вряд ли возможно в принципе. Я не уверен, что он мог бы поступить по-другому».

Однако следователи по делу Уилера, утверждают, что О’Салливан явно упустил из вида непосредственную опасность для информатора, сообщавшего щекотливые сведения по крупному делу. Несколько агентов, включая и Роберта Фицпатрика, в то время второго человека в бостонском отделении ФБР, забеспокоились, что Халлорана могут убить, если он не будет включен в программу по защите свидетелей.

Фицпатрик поделился своими опасениями непосредственно с О’Салливаном, но словно поговорил со стенкой. «О’Салливан не поверил Халлорану, – вспоминал Фицпатрик. – Для него Халлоран был тем, кто пытается нажиться на этой истории, наркоманом, которому не стоило доверять. Я пришел к нему и сказал: “Послушайте, мои ребята приходили ко мне и просили, чтобы я убрал его с улицы, что он в опасности”. Он ответил лишь, что “мы об этом поговорили, я вас понял, дам вам знать”, что попросту означало “нет”».

К маю 1982 года Фицпатрик испытывал уже настолько сильную тревогу по поводу безопасности Халлорана, что решился на обращение прямо к только что назначенному федеральному прокурору Уильяму Вельду, минуя О’Салливана. «Я сказал ему: “Слушайте, парня просто застрелят. Все мои агенты говорят об этом. Нам нужно что-нибудь сделать для него”». Годы спустя Вельд подтвердит, что Фицпатрик приходил к нему. «Фитци сказал мне: “Понимаете, агенты всегда говорят, что тому или иному информатору угрожает опасность. Их могут убить за сотрудничество с нами. Но что касается этого парня… Не хотел бы я оказаться на его месте”». Но Вельд не захотел идти против О’Салливана, которого считал своим наставником, помогавшим ему на первых порах осваиваться на высокой прокурорской должности.

К окончанию расследования Халлоран уже четко осознавал, что Балджер является информатором ФБР. Запаниковав, Халлоран понял, что ему попросту некуда спрятаться, что ему грозит смертельная опасность не только на улице, но и в самом отделении Бюро. «Все они были заодно и самым подлым образом покрывали друг друга, – с отвращением говорила двоюродная сестра Халлорана, Морин Китон. – У него вырвалось однажды: “Да, между прочим, Балджер – информатор”. Все знают про Уэйко[89]. А вы посмотрите, что произошло с Халлораном».

В результате вышло так, что растерянный, запуганный Халлоран оказался предоставлен самому себе, будучи вынужден каждый день, крадучись и озираясь, пробираться по враждебным улицам, в то время как два подразделения ФБР грызлись друг с другом по поводу его судьбы. Агенты, разрабатывавшие Халлорана, внезапно наткнулись на противодействие Коннолли, который объявил показания Халлорана, обещавшие стать сенсацией, не более чем пустой наркоманской болтовней, не заслуживающей доверия.

Хотя у агентов, которые приняли сторону Халлорана, были сомнения насчет его действительной роли в преступлениях и покушениях, они тем не менее были уверены в том, что вышли на дело Балджера, а Халлоран – их «билет» к нему. Конфликт обострился стремительно. Двое агентов обвинили Коннолли в искажении их отчетов по делу Халлорана и добились того, чтобы Фицпатрик хранил все соответствующие материалы в сейфе в собственном кабинете.

Фактически, вспоминал Фицпатрик, Коннолли никогда полностью и не отрицал, что заглядывает через плечо других агентов, собирающих информацию на Балджера. Он без обиняков заявлял, выпячивая челюсть: «Доверяете вы мне как агенту или не доверяете – это ваше дело. Но это мой информатор, и мне нужно знать обо всем, что у вас на него есть».

По словам Фицпатрика, Коннолли настоял на том, чтобы Балджера и Флемми допросили по делу Уилера. В нарушение положенных процедур их допрашивали вместе – и в результате следователи потеряли все шансы воспользоваться несоответствиями в их показаниях. Допрос ни к чему не привел, его материалы просто отправились в архив.

* * *

К весне 1982 года жизнь Халлорана превратилась в ежедневное испытание: он постоянно смотрел в зеркало заднего вида и оглядывался через плечо. Он не мог просто приехать домой, к жене и сыну, боясь, что им вышибут дверь и расстреляют всех из автоматов. Поэтому платить за квартиру и привозить его жене запас продуктов на неделю пришлось его отцу и дяде.

После нескольких недель такого «затишья», когда его жена оказалась в больнице, вот-вот готовая родить второго сына, Халлорану позвонили и сообщили, что его сестра, жившая в прибрежном районе Южного Бостона, хочет встретиться с ним. Друг отвез его в Саути – место, которое он до сих пор старательно избегал. К раннему вечеру они приехали в «Топсайд лаунж», где Халлоран, не подозревая о том, что О’Салливан уже отказался от него как официального информатора и отклонил его отчаянную попытку вписаться в программу защиты свидетелей, в половине пятого позвонил в ФБР. Он попытался заинтересовать своего агента обещаниями дать информацию по еще одному убийству, напомнив тому о своей роли в двух недавно выписанных ордерах на обыск у бандитов из Уинтер-Хилл. Сидя недалеко от стола Коннолли, агент Бранник натянутым тоном предупредил Халлорана, что разъезжать по Бостону – откровенное сумасшествие, что ему следует немедленно вернуться в безопасный дом в Кейп-Код хотя бы еще на несколько дней. Рассерженный Халлоран перебил его, сказав, что он перегородил кому-то машину на парковке и ему пора идти. Его последними словами, адресованными федералам, стали: «Рим не сразу строился, как вы знаете». Халлоран выпил два последних коктейля за столиком у окна кафе, а затем вышел на улицу под град пуль.

Примерно в то же время, как Халлоран бросил телефонную трубку после последнего разговора с ФБР, Уайти Балджеру доложили, что видели того в баре на Нозерн-авеню, на