Он развел руками, мол, я абсолютно искренен. Никаких подвохов. Потом по губам мужчины скользнула довольная усмешка:

– Или я не стану прикрывать тебя перед сотрудниками и не буду придумывать объяснение для твоего вторжения. И ты через неделю выходишь за меня замуж.

Я облизнула внезапно пересохшие губы и прищурилась. Потом на одном дыхании выпалила:

– Последний вариант!

Бесконечный миг, когда с лица Грейстона сползла довольная усмешка, стоил жизни, которую я ему решила отдать в тот момент. Он все равно забрал бы ее. Он уже ее забрал.

– Что? Зара, ты понимаешь, что это значит?

– Я надеюсь, не то, что ты будешь решать, когда мне показать Трину зубы, а когда… кхм, в смысле я все равно буду заботиться о себе самостоятельно. Поверь, я не из тех девиц, которые откладывают визит к стоматологу до тех пор, пока им не понадобится вставная челюсть. В детстве я один раз заявила отцу, что не пойду к окулисту за освобождением от физкультуры и пусть хоть сдохну, но пойду в бассейн с классом. Он тогда мне дал такую затрещину, что желание пропускать врачей пропало раз и навсегда.

– Бить детей неэтично.

– Посмотрела бы я на тебя, будь ты моим отцом. В шестнадцать я сбежала с Риком, чтобы покататься на флаере его отца и посмотреть кино. Знаешь, у меня была мысль сбежать совсем, чтобы не объясняться с отцом.

– Тихо! – Грейстон поднял руку, чтобы я замолчала.

Кажется, он начинает меня понимать. Когда я нервничаю, я много говорю. И думаю. Хотя нет, думаю мало, иначе бы столько не болтала.

– Еще раз. Я уточняю. Ты выйдешь за меня замуж?! – Он спросил это так громко, что услышали люди, сидевшие за столом. Один сотрудник даже затаил дыхание…

– Да.

Грейстон повернулся к присутствующим и громко произнес:

– Она сказала это при свидетелях!

Какая-то женщина неуверенно улыбнулась.

– Я могу идти? – спросила я, чувствуя себя неуютно.

– Да, – кивнул Грейстон.

Потом быстро, но крепко поцеловал. И, не сказав ни слова, вернулся к рабочему столу. Из конференц-зала я уходила с чувством, что, вопреки убеждению, я совсем не одержала победу.

Утром мне повезло: флаер Тейлера приземлился почти одновременно с моим. И я полностью отдалась диалогу, не думая о прошедшем вечере. После состоявшегося с Грейстоном разговора я ушла к себе. Меня поздравила лишь Эми, а больше никто и не зашел. Трин, вероятно, был напуган моей злостью, Эргар был занят, а Грейстон… Грейстон так и не пришел ночевать.

Впрочем, он оставил сюрприз: еще одну веточку сирени на своей половине кровати. Эми сообщила, пока я надевала платье, что он получил разрешение от Трина на двое суток непрерывной работы. Это не мужчина, это конь ездовой!

Все мысли в полете занимало послание отца. Я никак не могла понять, что он хотел сказать. Мне казалось, вот-вот, и я ухвачу что-то очень важное. Но зацепка каждый раз ускользала.

– Как дела? – спросила я Тейлера.

Он хмуро глянул в мою сторону и пожал плечами:

– Нормально.

– Как прошли выходные? Делал что-то интересное?

– Нет. Смотрел голофильмы в сети.

– Ясно. И что, даже в субботу вечером никуда не выбрался?

Тейлер нервничал и почему-то не хотел со мной разговаривать. Я ему вообще с самой первой встречи не понравилась. Вопрос – почему.

– Ну, знаешь, ночные клубы, вечеринки до утра, алкоголь рекой, девушки в обтягивающих шортиках, ставки на гонки.

Услышав последние слова, он будто споткнулся и остановился, не дойдя до ворот школы каких-то пару десятков метров.

– Вот что, Торрино! – Он схватил меня за руку и сжал так, что наверняка оставил синяки. – Не лезь-ка ты не в свое дело!

– Иначе что? Джесс был тебе должен кучу денег! Я нашла двухнедельную запись гонок, там вы спорите. И ты его ударил.

– И что? Я, по-твоему, его убил? Торрино, не лезь не в свое дело. Скажешь кому-нибудь, что видела, – пожалеешь. Оставайся тем, кем должна быть.

Тут настал мой черед подозрительно щуриться:

– И кем же?

– Шлюхой лорда Грейстона! – выпалил Тейлер и отпустил меня.

Похоже, он не хотел идти со мной рядом. Какая жалость…

Но все же парень обернулся и на ходу развел руками.

– Зачем мне убивать того, кто должен мне кучу денег? Трупы редко отдают долги!

Грейстон

Грейстон был счастлив. Так счастлив, как вообще может быть счастлив человек, не спавший сутки и собирающийся жениться на потрясающе забавной девушке.

Ему повезло, что с котировками все обошлось и не понадобилось стороннее вмешательство. Правда, у него не было времени подумать над обидой Зары и их разговором. Все, что понял Грейстон, – она согласилась стать его женой. Для начала достаточно, а когда он выспится, все будет еще лучше.

Эми сказала ему, что Зара уже вернулась из школы. Может, удастся уговорить ее поваляться с ним? Но что-то было не так. Когда Грейстон вошел в спальню, он сразу понял это. Тяжелая атмосфера, воцарившаяся в комнате… он уже научился угадывать, когда Заре плохо. Она сидела в кресле, глядя на свой любимый сад, и терзала антистрессовую пластичную массу, которую ей подарил Трин за хорошее поведение при лечении зуба. Сердится? Боится? Переживает? Жалеет, что согласилась на свадьбу с ним? Похоже, сон придется сократить.

– Звездочка, что с тобой?

Она вздрогнула и обернулась. Глаза красные.

– Ну, Зара, что случилось? – спросил он, беря ее руки в свои.

– Один парень сегодня… похоже, кто-то из твоих сотрудников рассказал о том, как мы… разговаривали. И теперь вся школа о нас знает. А еще они знают, что у меня якобы был муж. И в общем…

Она прерывисто вздохнула и махнула рукой.

– Зара, мне плевать, что они о тебе говорят. Хочешь, заберем тебя из этой школы? Найдем преподавателей или другую школу. Конечно, тебе придется вставать на полчаса раньше, но это не проблема…

Зара перебила его словами:

– Они говорят не обо мне. Они говорят о тебе.

Грейстон на миг опешил. О нем? И что такого о нем сказали, что Зара так расстроилась?

– Поясни, Звездочка, – попросил он. – Что говорят обо мне?

– Ну, – она пожала плечами, – что ты соблазнил чужую жену. Или заставил. Они считают, что я у тебя кто-то вроде рабыни.

Он едва не рассмеялся, но Зара наверняка неправильно поняла бы его смех. Поэтому Грейстон просто погладил девушку по щеке.

– Зара, про меня столько всего говорят, что это вообще звучит как комплимент. Приятно думать, что отвоевал девушку у кого-то, а не просто понравился ей. Здесь, на Кларии, меня знают. В других секторах меньше, я не очень публичная фигура, но здесь мое имя частенько склоняют, хотя на улице пятьдесят процентов пройдут мимо и не узнают. Про меня говорили, что я предпочитаю парней, садисток или инопланетянок негуманоидных рас.